а их сближение производит жизнь и сознание. 
Слово Брахма произведено от санскритского корня "брих", означающего: 
распространяться, расти или плодиться, и эзотерическая космогония есть не что 
иное, как живительная сила распространения природы в ее вечной эволюции. Ни 
одно слово не ввело в большее заблуждение человеческую мысль, в ее рассуждениях 
о начале вещей, как слово "создание". Когда мы говорим о создании, мы постоянно 
противоречим фактам. Но как только мы разберем, что ни мы сами, ни наша планета 
не больше создание, чем какой-нибудь айсберг, но всего лишь состояние существа 
в течение определенного времени, — что наша нынешняя внешность, геологическая 
или антропологическая, преходящая, и всего лишь временное состояние той стадии 
эволюции, которой оно достигло, — мы откроем путь для правильного рассуждения. 
Тогда мы поймем, что подразумевают под одним и единым началом или универсальным 
элементом и сможем объяснить эпитет "андрогинный"[2], к нему примененный. Мы 
увидим также, почему индийская философия объявляет, что все вещи суть лишь майя 
- преходящее состояние, за исключением единого элемента, который вступает в 
состояние покоя лишь во время Майя-пралайи — ночи Брамы.
Может быть, мы слишком глубоко погрузились в неизмеримые глубины великой 
Первопричины. Нет ничего парадоксального в утверждении, что теологи думают, 
будто они очень хорошо осведомлены о Боге, лишь благодаря своему крайнему 
невежеству. Мы также не преувеличили, что очень одаренные представители 
оккультной науки, смертная природа которых столь чиста и возвышенна, что 
позволяет им входить в сношения с более совершенными существами, чем 
обыкновенный смертный, утверждают, что никогда не занимаются понятиями, 
имеющими хотя бы отдаленное отношение к Богу церковных и религиозных верований.
Адепт определенно знает, что в пределах солнечной системы все объясняется 
законами, управляющими различными формами материи, к которым надо прибавить 
деятельное и направляющее внимание самых высоких разумов солнечной системы 
Дхиан-Чоханов, или человеческих существ, достигших совершенства в предыдущей 
манвантаре. Эти Дхиан-Чоханы, или планетные духи, о природе которых бесполезно 
рассуждать, дают мирам, пробуждающимся в конце цепной пралайи, такой импульс, 
что эволюция ощущает его до конца своего пути. Границы их действий не выходят 
за пределы великого закона природы. Им недоступно создание всеобщего рая. Они 
не могут сделать так, чтобы человек родился очень мудрым и хорошим, они могут 
лишь применить принцип эволюции, и им не разрешено отказать человеку, который 
должен быть облечен правом работать с целью стать Дхиан-Чоханом, вправе делать 
зло, если они предпочтут его добру. Они также не могут воспрепятствовать раз 
совершенному злу произвести страдания. Объективная жизнь — это почва, в которой 
посеяны зародыши жизни и духовного существования. Но человеческий зародыш есть 
нечто иное, чем зерно: он обладает свободной волей, чтобы подниматься или 
опускаться, и его развитие было бы невозможным без способности пользования 
свободой действий. Это подразумевает необходимость зла. Но в границах, которые 
логически предполагают необходимость, Дхиан-Чохан внушает эволюционной волне 
свои понятия и знает происхождение всего, что он видит.
Когда мы таким образом размышляем о величии эволюционного цикла, как нам его 
представляет эзотерическая наука, кажется целесообразным оставить на будущее 
время всякие соображения о происхождении всего космоса. Живущий земной жизнью 
человек, имеющий в перспективе сотни объективных существований и промежуточные 
между ними периоды развоплощения, еще более многочисленные и значительные (с 
точки зрения их продолжительности и возможности счастья или страданий), с 
большой пользой займется вопросами, имеющими практическое значение, чем 
пытаться разрешить проблемы, которые его, собственно говоря, не касаются. 
Конечно, с точки зрения религиозной теории, не опирающейся ни на какое 
положительное знание следующих за этой жизнью условий, ничто не может быть 
столь важным, как предрешить возможные качества и намерения ужасного и 
характерного Иеговы, представленного в виде всемогущего судьи, пред лицом 
которого душа после смерти должна предстать на суд. Но научное познание 
духовных вещей отдаляет в бесконечность этот день суда после периода, 
заполненного деятельностью всякого рода. Кроме того, она учит человечество, что,
 конечно, в течение многих миллионов веков впереди оно не предстанет ни перед 
каким судьей, кроме судьи вездесущего, - седьмой сущности, Универсального Духа, 
существующего везде, который, действуя на материю, вызывает существование 
самого человека, мира, в котором тот живет, и будущих условий, к которым он 
движется. Седьмая сущность, неопределимая и непостижимая для нас, при нынешнем 
состоянии наших познаний есть, конечно, единственный признаваемый эзотерической 
наукой Бог, и он может быть олицетворен лишь символически.
Эзотерическая наука, придавая, с одной стороны, жизнь и реальность старому 
символизму, и будучи, с другой стороны, в конфликте с новейшими догматами, 
показывает нам, сколь далеки от абсолютного мифа антропоморфические 
представления[3] о самом Божестве, соединенные с эзотерической традицией и с 
началом мира. Действительно, воплотившийся среди людей первого круга планетный 
дух был прототипам олицетворенного Бога во всех последующих развитиях этой идеи.
 Ошибка, совершенная в этом вопросе невежественными людьми, есть лишь ошибка в 
оценке. Они отождествили олицетворенного Бога незначительной малой манвантары с 
Создателем всего космоса - ошибка вполне естественная для тех, кто не знает из 
человеческого предназначения всего, что превышает одно объективное воплощение, 
и считает, что все загробное существование представляет собой однородное 
духовное будущее. Бог этой жизни, естественно, был для них Богом всех жизней, 
всех миров и всех времен.
Надеюсь, что читатель не поймет превратно эту мысль, представив себе, что 
эзотерическая наука считает Планетного Духа первого кру