только в очередь за лекарствами идут обычно родственники больного. Если 
положение еще серьезнее, надо несколько дней, нередко несколько недель, а 
иногда и месяцев ждать освободившейся койки в переполненной, как правило, 
больнице. И оказаться, в концеконцов, в вонючей, стонущей, храпящей палате на 
десятокдругой больных. Но самое огорчительное, конечно, невнимательность и 
грубость врача, всего обслуживающего персонала, которую приходится преодолевать 
беспрерывными взятками. И, разумеется, отсутствие уверенности в правильном 
диагнозе и лечении, т.е. в качестве медицинского обслуживания. Их (уверенность 
и качество) тоже приходится покупать крупными взятками, которые просто не по 
карману рядовому рабочему или служащему.
      Понятно, все это никоим образом не может устроить власть имущего 
чиновника и тем более всевластного сановника из номенклатуры, включая, само 
собой разумеется, его семью. Специально для этой категории населения была 
создана иерархия «спецполиклиник» и «спецбольниц». Как работает эта иерархия на 
самом нижнем, самом скромном уровне, можно показать на примере поликлиники и 
больницы моей родной Академии наук СССР, пациентом которых я являюсь более 50 
лет.
      Пока я был рядовым научным сотрудником (даже кандидатом наук), я должен 
был обходиться «общей» поликлиникой, «общей» палатой в больнице и «общей» 
аптекой моего ведомства. Конечно, везде были очереди, но несравнимые с обычной 
районной поликлиникой и больницей: сидеть к врачу надо было не полдня, а от 
силы часдругой, в аптеке – тоже, палата не на 24 человека, а всего на 4 – 
важное преимущество! Как только мне вручили аттестат доктора наук (их тогда на 
весь СССР насчитывалось всего несколько тысяч, в том числе Москве лишь часть из 
них, и далеко не все – в системе Академии наук), меня автоматически перевели в 
«спецполиклинику» со «спецаптекой», где сидеть или стоять в очереди надо было 
намного меньше часа, а в больнице я получил право на одиночную «спецпалату», 
если место было свободным. А после лечения получал возможность отдохнуть в 
«спецсанатории» Академии наук. Кроме того, только начиная с этого уровня, для 
меня и членов моей семьи проводилось ежегодное бесплатное обследование 
практически всеми врачами (диспансеризация). Но если следом за мной приходила к 
врачу жена, мать или дочь членакорреспондента, я обязан был уступить ей 
очередь, даже если умирал от боли. Но и ее без церемоний отстраняли, если 
следом подходил самолично какойто другой членкорреспондент. В свою очередь, 
ему приходилось уступать дорогу члену семьи академика, а тому – какомуто 
академику собственной персоной. И только академики сохраняли право самолично 
занимать одноместные палатыапартаменты с прихожей, телефоном, персональной 
ванной и туалетом в «спецотделении» больницы. Если в такую пустую палату 
помещали какогото «члена семьи» – его беспощадно выбрасывали в общую палату, 
когда надо было освобождать место для «члена академии».
      Добавим, что вся эта трагикомическая система в полном объеме существует 
поныне. Добавим, что полностью аналогичная система существует по всем без 
исключения ведомствам сохранившейся иерархии чиновников. Вряд ли стоит 
добавлять, что в глазах людей она представляет огромную ценность, которую, при 
иных условиях, приходится покупать ценой колоссальных взяток, доступных только 
теневым и открыто мафиозным структурам. На самом верху этой иерархии 
возвышалось так называемое «4е управление Министерства здравоохранения». Чем 
занимались первые три и следующие за 4м управлением – не интересовался никто. 
Но все в стране знали, что в многочисленных клиниках, больницах и санаториях 
этих управлений, рассчитанных всего на несколько тысяч высших сановников 
государства, их секретариат и членов их семей, уровень медицинского 
обслуживания максимально приближен к западным стандартам. По всем параметрам – 
начиная с квалификации персонала и кончая питанием. Резкий контраст с убогостью 
всего остального вызвал к «4му управлению» страстную ненависть населения всей 
страны. Пришлось его формально упразднить, но фактически эта система, конечно 
же, осталась, потому что невозможно вообразить не только Ельцина или его жену 
(даже опального и отставленного Горбачева), но и последнего из его секретарей, 
стоящих в очереди к врачу в «общую» поликлинику или лежащих в «общей» палате на 
12 коек.
      Вот уже несколько лет, как вся система здравоохранения – подобно всем 
остальным отраслям общественного производства – одновременно и находится в 
состоянии полного развала, и сохраняется, как ни в чем не бывало, в прежнем 
состоянии (такие чудеса случаются только с реализованными утопиями). С одной 
стороны, полностью сохранились старые порядки формально бесплатной, а 
фактически «полутеневой» государственной системы здравоохранения. С другой, как 
грибы после дождя, появляются медицинские «кооперативы» и «частники», которые 
за большие деньги вполне легально предлагают услуги на уровне «спецполиклиник» 
и «спецбольниц». Именно в них сосредотачиваются лучшие медицинские кадры, 
лучшая техника, создаются лучшие условия лечения. И я, и мои коллеги, при всех 
наших «спецпривилегиях», обращаемся теперь именно сюда, когда возникает 
какаято серьезная проблема со здоровьем. Но это может позволить себе только 
более или менее состоятельное меньшинство – при любых допущениях, не больше 
четверти, максимум трети населения. Подавляющее большинство даже помыслить о 
такой роскоши не может и обречено пользоваться только государственными 
медицинскими учреждениями, уровень обслуживания в которых становится все хуже 
по мере ухода из них лучшей части персонала, нарастающих трудностей с 
оборудованием, с приобретением лекарств (значительная часть которых покупалась 
и покупается за рубежом), даже просто с питанием больных и ухода за ними. Меж 
тем общие рубежи, на которые должно выходить здравоохранение, предельно ясны, 
поскольку не выходят за рамки общепринятых мировых стандартов. Безусловно