мая», — пишет Чехов жене. «Котик мой!» — 
сплошь и рядом обращаются женщины к мужчине 
— предмету своей нежности. Зинаида 
Гиппиус идет дальше — «Как ласковая кобра 
я...». Напрашивается рискованный вывод: желая 
выразить хорошее отношение к человеку, 
мы зачастую именуем его животным. Что бы 
это значило? 

Вопрос посвящен зоофилии. 
Не секрет, что в древности отношение к 
половому влечению к животным и получению 
сексуального удовлетворения в контактах с 
ними значительно отличалось от современного. 
Первобытному человеку «не казалось 
странным, что дух или зверь может воспылать 
страстью к человеческому существу, как это 
бывает с людьми; и так как он привык антропоморфировать 
и даже идеализировать духов 

ой, цьеггт КАЛИНА б поле У РУЧЬЯ, ПАРНЯ МАЛО... 
и животных, его нисколько не шокирует возможность 
половых сношений с этими существами. 
Наоборот, их благосклонность представляет 
для него особую привлекательность 
и внушает чувство гордости. Не только в 
фольклоре, но и в повседневной жизни приходится 
слышать „достоверные" рассказы о 
девушках, влюбившихся в то или иное животное, 
томящихся по ним и внезапно исчезающих 
и потом возвращающихся матерями 
детей, рожденных от сожительства с их возлюбленными
», — пишет крупнейший русский 
этнограф конца XIX века Л. Я. Штернберг. 

Греческая мифология дает множество примеров 
сексуальных отношений с животными, 
причем не только с богами, принявшими их 
облик (похищение Европы, история Леды и 
др.), но и с неподдельными представителями 
фауны (самый известный сюжет — о жене 
критского царя Миноса Пасифае, влюбившейся 
в быка и родившей от него Минотавра, 
побежденного впоследствии Персеем). Мать 
Александра Македонского уверяла, что ее сын 
родился от божественного змея. Один из лучших 
образцов античной прозы — «Метаморфозы
» Апулея — содержит знаменитое описание 
полового акта между «знатной и богатой матроной
» и героем, превращенным в осла (важно 
заметить, что женщина принимает его за осла 
натурального): «Люблю, хочу, ты один мне 


ВОПРОС НИЖЕ ПОЯСА 

мил, без тебя жить не могу... Тесно прижавшись 
ко мне, она всего меня, всего без остатка 
приняла... Так всю ночь без сна провели мы в 
трудах». 

Не менее осведомлены в сексуальных возможностях 
осла были и китайцы. Хранящийся 
в Эрмитаже китайский свиток XIX века содержит 
изображение европейской женщины, подставляющей 
гениталии языку склонившегося 
к ней осла. В XIX же веке исполнена акварель 
«Вспоминая возлюбленного осла», находящаяся 
в одном из московских частных собраний. 
Любопытно отметить, что осел грезится мужчине 
— участнику гетеросексуальной эротической 
сцены. 

Служители малоазиатского культа Ваала — 
«посвященные» юноши (называемые по-еврейски 
kedeschim) не только сами занимались проституцией 
в пользу храма, но содержали специальных 
собак, выдрессированных для той же 
цели. Деньги, вырученные от продажи этих 
собак, назывались «платой собаки». О распространении