раскрыты были 43,2% этих преступлений (чаще педофилия) и преступники были 
судимы, а 9,6% преступлений остались не раскрыты. Таким образом, почти половина 
девиантов никогда не имели конфликтов с законом. Это обусловлено той 
закономерностью, при которой чем выше интеллектуальный уровень девианта, тем 
большую осторожность он проявляет в осуществлении своих действий. Кроме того, 
большинство потерпевших просто не заявляет о совершившемся преступлении [140].
Ponikiewska [244] среди 2532 пациентов сексологической клиники выявила наличие 
девиаций в 2,1% случаев (у 54 пациентов). Из них 16 человек (29,6%) отметили 
случаи конфликта с законом, 33 (61,1%) — совершали действия, расцениваемые как 
сексуальные преступления, но не предстали перед судом, и лишь 5 человек таких 
действий никогда не совершали. Таким образом, раскрываемость таких преступлений 
находится на уровне 29,6%. Причем, по данным автора, осуждению в основном 
подвергались гомосексуалисты, эксгибиционисты и фроттеристы. Лица, страдавшие 
истинными половыми извращениями, совершали преступления только на сексуальном 
фоне.
В обществе широко распространено убеждение, что девиантность и преступность 
суть две стороны единого процесса. Однако большинство девиаций своим 
существованием никак не нарушает действующего законодательства (например, 
фетишизм, триолизм и т.п.). Более того, во многих случаях для осуществления 
девиантного действия необходимо не только участие, но и согласие партнера. 
Либерализация права сопровождается уменьшением числа уголовно наказуемых 
атипичных форм сексуального поведения.


Глава V
Некоторые виды сексуальных преступлений

А. ИЗНАСИЛОВАНИЕ

По данным McCary [215], на 100 000 женщин приходится следующее количество 
случаев изнасилования: в США — 36, в Норвегии — 1, в Англии — 3, в Польше — 7, 
в Японии — 12, в Турции — 14 случаев. Причем многие исследователи согласны с 
тем, что число зарегистрированных случаев изнасилования намного меньше 
истинного числа совершенных преступлений этого вида. Обсуждая эту проблему, 
Holyst [128] указывает, что “статистические данные, очевидно, не составляют 
полной картины действительного состояния вопроса. Существуют важные факторы, 
которые склоняют жертву и ее законных опекунов к незаявлению о свершившемся 
преступлении. Из исследований, проведенных Криминальным бюро Главной 
комендатуры гражданской милиции, следует, что основными причинами незаявления 
являются: боязнь мести преступника — 50%, стыд перед окружающими — 30%, неверие 
в возможности правоохранительных органов — 10%, нежелание подвергаться осмотру 
— 5%. Среди причин преобладает недооценка значимости случившегося”.
Количество исследований, посвященных насильникам, значительно превышает таковое 
в отношении виновников других сексуальных преступлений. Оценивая личность 
насильников с позиций психоанализа, Abrahamsen [2] приписывает им следующие 
характерные черты: выраженный комплекс кастрации, комплекс Эдипа, выраженная 
анальная фиксация, эмоциональные нарушения, черты садизма, приводящий к 
агрессии страх перед авторитетом. Автор указывает, что матери насильников были 
доминирующими в семье личностями и не одобряли своей женской роли. В результате 
обследования 30 насильников R.Lesniak [190] приходит к выводу, что у них 
доминирует несмелость, недоверчивость, социальная неприспособленность, 
садистские черты. Проанализировав 400 уголовных дел, возбужденных в Лодзи в 
связи с изнасилованием, Leszczynski [189] считает, что этот вид преступлений 
обусловлен такими этиологическими факторами, как алкоголизм, садизм, 
хулиганство, психоэмоциональная распущенность. Из осужденных за изнасилование 
58% в момент совершения преступления находились в состоянии алкогольного 
опьянения. Почти во всех случаях имело место проявление садизма, причем в 
совершенных действиях доминировал не сексуальный, а развлекательный мотив.
Pospiszyl [251] считает, что для насильников являются типичными: ранняя 
сексуальная инициация, чрезмерная заинтересованность сексом, легкость 
обсуждения сексуальных вопросов и установления вербальных контактов на эту тему.

Обсуждая проблему групповых изнасилований, Czapow [57] отмечает, что у 
обследованных 323 их участников типичными были: асоциальное развитие личности, 
принадлежность к уличным компаниям, практиковавшим групповые хулиганские 
развлечения. Очень важным моментом в совершении изнасилования такими группами 
является позиция их лидера. Чаще встречался лидер, характеризующийся выраженной 
агрессивностью, личность которого имела деструктивные черты. Как правило, его 
сексуальный опыт отличался ранней инициацией и значительной оргистичностью. 
Агрессивность лидера в основном обусловливалась страхом перед утратой 
доминирующего положения в группе. Интересно, что у этих лиц очень часто 
отмечается низкий уровень чувства ответственности и вины. Автор также отмечает, 
что целью подобных преступлений является не столько получение сексуальной 
разрядки, сколько достижение сексуального возбуждения. То есть изнасилование 
является для его участников специфическим сексуальным стимулятором.
Обследовав 365 насильников во Вроцлавском воеводстве, Filipiak и Majerczak [78] 
дали такую характеристику указанной группе: это сравнительно молодые люди, 
имеющие низкий уровень образования и низкий уровень сексуальной культуры, 
ведущие неупорядоченную половую жизнь, не задерживающиеся долго на одном месте 
работы, часто употребляющие алкоголь. Dziekonska-Staskiewicz [69] на основании