, если мне скажет об этом Мама.

– Мама, не будете ли вы так любезны заставить Маленькую Госпожу Дурочку 
оставить нас наедине? – сказала Хацумомо.

– Не надоедай! – сказала ей Мама. – Входи и говори, что ты хочешь.

Хацумомо это не понравилось, но она вошла и села за стол посредине между Мамой 
и мной, достаточно близко, чтобы я могла почувствовать запах ее духов.

– Бедная Тыква сейчас прибежала ко мне очень расстроенная, – начала она. – Я 
пообещала ей поговорить с вами. Она сказала мне очень странную вещь, будто вы 
переменили свое решение.

– Не знаю, что она имела в виду. Но в последнее время я не меняла своих решений.

– Я ей сказала то же самое, что вы никогда не забираете свои слова обратно. Но 
думаю, будет лучше, Мама, если вы сами скажете ей об этом.

– Скажу о 
чем?
– Что вы не изменили своего решения удочерить ее.

– Откуда взялась эта идея? Я никогда не собиралась удочерять ее.

Мне было очень тяжело слышать это, потому что я вспомнила Тыкву, сбегающую по 
лестнице в слезах... Неизвестно, как сложится ее жизнь дальше. Хацумомо сидела 
с улыбкой, делавшей ее похожей на дорогую фарфоровую статуэтку, но Мамины слова 
подействовали на нее, как удар камнем. Она с ненавистью посмотрела на меня.

– Так значит, это правда! Вы собираетесь удочерить ее? Вы разве не помните, 
Мама, как говорили, что собираетесь удочерить Тыкву? И просили меня сообщить ей 
эту 
новость
– Меня не волнует, что ты говорила Тыкве. Кроме того, ты плохо справлялась с 
обязанностями старшей сестры. Сначала все шло хорошо, но затем...

– Вы обещали, Мама, – сказала Хацумомо тоном, испугавшим меня.

– Не смеши! Ты знаешь, я годами наблюдала за Саюри. Почему я вдруг должна 
удочерять 
Тыкву?
Я прекрасно знала, что Мама лжет. Она зашла так далеко, что повернулась ко мне 
со 
словами:
– Саюри-сан, когда я впервые заговорила с тобой об удочерении? Наверное, уже 
год 
назад?
Если вы когда-либо видели кошку-маму, обучающую своего котенка охотиться, 
видели, как она берет беспомощную мышку и раздирает ее, вы поймете, что Мама 
предоставляла мне возможность научиться быть такой же, как она. Все, что от 
меня требовалось, – солгать и сказать: «Да, Мама, вы много раз затрагивали этот 
вопрос!» Это был бы мой первый шаг к тому, чтобы однажды самой стать 
желтоглазой старой женщиной, живущей в унылой комнате с бухгалтерскими книгами. 
Я опустила глаза на циновку, стараясь не видеть ни ту ни другую, и сказала, что 
не помню.

Лицо Хацумомо от злости покрылось красными пятнами. Она направилась к двери, но 
Мама остановила ее.

– Через неделю Саюри станет моей дочерью, – сказала она. – За это время тебе 
нужно научиться относиться к ней с уважением. Когда пойдешь вниз, попроси одну 
из служанок принести чай мне и Саюри.

Хацумомо слегка поклонилась и вышла.

– Мама, – сказала я, – мне очень неудобно служить причиной такого количества 
проблем. Уверена, Хацумомо неправильно понимает ваши намерения в отношении 
Тыквы, но... Разрешите задать вам вопрос? Возможно ли удочерить одновременно 
Тыкву и 
меня?
– О, ты теперь разбираешься в бизнесе? – спросила она. – Ты хочешь рассказать 
мне, как вести дела в 
окейе?
Через несколько минут появилась служанка с подносом, на котором стояли чайник и 
чашка, не две чашки, а только одна. Мама сделала вид, что не заметила этого. Я 
налила ей чай, и она начала пить его, внимательно изучая меня своими 
желтоватыми глазами.




Глава 
24

Когда Мамеха вернулась в город на следующий день и узнала о решении Мамы 
удочерить меня, она обрадовалась, но не так, как я ожидала. Она кивнула и 
осталась удовлетворенной, но не ул