скинул с себя сапоги и босиком остался стоять.

Скамья была посреди тех палат малых и три огнища горели с трёх сторон келии. Не 
было даже оконца, и дверца затворилась, исчезнув посреди стенки. Огоньки 
мерцали цветом разным – один из них был жёлтым, другой синим и третий красным, 
словно огонь обыденный.

На краю скамьи стояла чаша со студёной водой. Плеснул, было, сын Одина на лицо 
водицы да присел, не торопясь, облокотив свой посох об угол скамьи.

Мал по малу дрёма одолевать стала Аркона и через несколько мгновений, словно 
прежде, в нави, стали представать образы пред очами, да в этот раз видел всё 
юноша со стороны…

Кир с Орией да Морей с Мизидой сидели во главе стола, посредь празднества 
великого. Люди ели и пили, восхваляя обоих правителей, желая им здравия от 
всего сердца.

Принял дары Кир от бывшего своего противника, но ни тот, ни другой не помнили 
зла.

Так шло всё своим чередом. Улучив минуту, предложил Морей князю буянскому 
уединиться. Тот отправился, ведомый своим новым другом, в глубину палат 
княжеских.

Подошли оба к оконцу, расписанному цветными узорами, и поведал урский владыка, 
что три птенца – то вещицы диковинные да нет им равных в быстроте и прочности 
во всём  небе тёмном.

Решил тут Кир испытать одну из вещиц. Морей лишь заулыбался да предложил 
испробовать вместе, на что его умельцы способны.

Порешили вдвоём отправиться на землю, где росли плоды на древе чудесном, кое 
давало урожай дюжину раз за срок малый. Фрукты с древа того могли накормить 
своим соком и мякотью весь остров Буян, и оставались сытыми бы люди дюжину дней 
длинных. Землюшка та была далёка от Мирград земли и коли забредали туда птицы 
железные али колесницы огненные с Буяна – непременно привозили те плоды.

Сказано – сделано! Раскрыли чрево птенцов малых да уселись каждый в свой, Кир 
да Морей.

Вот вспархнули уж птенцы - птахи малые. Средь пира никто и не заметил, что 
хозяин его и гость дорогой отлучились.


Пробежало струйкой тонкою по спине начало светлое, словно заря осветила росы, и 
память возвернулась к Аркону. Завидел он себя, глядячи со стороны посредь 
площади огромной, что кишела людьми, и знал он, что то было одно из событий, 
которое повернуло душу его лицом к свету.

Знал так: Мол, была то Мирград земля во времена давние, и жили люди в счастье, 
не ведая невзгод, да служили народу звери диковинные, в причудливых формах 
выродившиеся, и всё вокруг было зелено. Травы да цветы не походили на те, что 
нынче произрастали, и избы были ладно сложены да по-другому.

Но не было то главным, почуял Аркон, что был в те поры женщиной и матерью, и 
двое сыновей его были прилежными учениками у старца седовласого и, словно, 
часть души его была где-то не с ним. Остро почуял он это в один миг и осознал, 
что ровно половины не достаёт.

Завидел и вспомнил когда-то забытые времена. Да опосля, крови было пролито 
немало людьми пришлыми из земель иных, что за краем тёмного неба, да народ 
сдюжил, прогнав скверных духом. 

Долго смотря в глубины души своей, не заметил юноша, как быстротечно время. Уж 
прошёл день, другой, а он так и глядел со стороны на всё и вся, и помнил мелочь 
любую, и знал, что может на много больше того, чему был обучен, и ведал, где 
искать вторую половину души своей…

День выдался на редкость яркий – все 4-ре ярила освещали землю, где плоды 
чудесные произрастали. Были те места дикими – никто не проживал там из рода 
людского, ни уры, ни другие твари разумные. В лесах дремучих водилось зверьё, 
да реки с ручьями были полны рыб да прочих, неведомых глазу, причудливых 
обитателей подводных.

Кир да Морей расхаживали вдоль цветущего сада, за которым никто не смотрел, а 
деревья чудесно росли сами по себе, продолжая давать урожай за урожаем.

Набив две сумы плодами заветными, оба правителя уж были сыты, лишь пригубив 
немного мякоти. Кир предложил окунуться в одном из ручьёв, что протекал