парчёй, златом и самоцветами. А дом тот потому и стоял на отшибе, что обходили 
люди стороной его, а хозяйку величали колдуньей.

Потеряла она родителей своих в малолетстве и с тех пор всё хозяйство сама 
содержала и справлялась нужно сказать неплохо, так как отец её был волхвом 
светлым из земли арийской, а мать  - родом из племени асов.

Сотни раз переглядев старые книги отца, сама она обучилась основам магического 
дела и запросто справлялась с работой, непосильной даже мужикам дюжим.

Вот уже сваты на пороге стоят. Знала она, зачем пожаловали, да любила шутки 
шутить. 
Обернулась старцем седовласым, впустила гостей, дары приняла  - те решили, что 
то отец её.  Накрыла стол, угостила купцов урских да зелье им подсыпала в питьё.


А зелье то, язык человеку развязывало. И было оно сделано на основе трав сонных,
 что росли в количестве огромном на Раде луне. Всяк, кто отведает того зелья, 
будто бы в сон обращался, да не лез на лавку али на печь, а продолжал сидеть 
там, где застало его врасплох варево мудрёное. 

Да не спал только человек. Коль спросишь его что, тайну какую али вопрос 
секретный, - тотчас расскажет всё без утайки.

Вдоволь она покуражилась над сватами. Узнала уж всё, что они ведали. Брызнула 
на них водой студёной и прошептала что-то – тотчас они проснулись, да сами 
ничего не знали о том, что творилось за столом.

Закончили они трапезу да забыли, зачем пришли. Тут старец седовласый топнул 
ногой, и скамья подломилась под купцами урскими – оба свалились на земь и давай 
бежать, что было мочи. А она всё хохочет – любила позабавиться. А вдогонку уж 
кричит им: «Коли хочет Кир посвататься – пущай сам явится!»..

Ерем был одет в одежды богатые и расхаживал степенно по ярмарке, размахивая 
тростью золотой - выглядел как купец урский.

Торговцы лезли назойливо, предлагая вещицы диковинные  да снедь разную. Да он 
шёл прямёхонько в артель близ палат княжеских, что колесницы огненные мастерила.


Во второй руке держал футляр из чистого золота с грамотой. Была та грамота 
сработана, словно от Князя Кира указ – выдать подателю сии бумаги самую быструю 
колесницу.

Заприметил он главного средь артельщиков и к нему свой взор устремил. Протянул 
футляр, поблёскивающий каменьями и инкрустированными знаками рун древних, 
означающих одно – то было послание не от кого-нибудь, а от самого князя 
буянского, Кира.


Повертел мастеровой в руках указ княжеский да стал просить у Ерема отсрочки, 
мол дескать колесницу чтоб к нему приставить, надобно подождать малёхо. 

Не стал Ерем противиться словам артельщика, забрал указ и молвил, что явится 
ровно через день, и быть ремесленникам в беде великой, коли не поспеют к сроку. 
Развернулся и пошёл искать постоялый двор.

Многое поменялось за то время - на Буяне жили люди разные и на языках говорили 
отличных от друг друга, но всё ж торговали и было понимание меж ними.

В другом конце ярмарки нашёл Ерем место невзрачное. Заплатил хозяину золотыми 
монетами да зашёл в харчевню перекусить с дороги.

Знал он, что место то кишит людьми перед законом нечистыми – воры да разбойники,
 да прочая тать любила захаживать в это место.

Вот поел он вдоволь да попил, а за соседним столом люди лихие его уже 
заприметили – трость золотую да одежды богатые. Заиграли алчность и злоба в них 
– решили сгубить «купца урского», не ведали, что то был Ерем. Да и если бы 
ведали, это бы их не остановило - уж больно тёмными были их души и сердца..

Меж тем, на Раде луне, Кир повстречал слуг своих, воротившихся ни с чем и 
бормотавших что-то себе под нос. Да решил сам наведаться к любаве в гости.

Набрал снова дорогих подарков и направился к избе, что была в стороне.

Вот шагнул на крыльцо и три раза постучал в дверь, как было принято. Ория, так 
деву звали, не стала в тот раз обращаться ни в кого – сама пред ним предстала.

Снова подивился он красоте неописуемой. Она ничуть не смутилась, и Кир держал