ожество   святых  захотело  прославиться  в  церкви
каким-нибудь  новым  уставом. В  каждом  веке  появляется  новый  духовидец,
старающийся  перещеголять  своих  собратьев  и  предшественников.  В  Египте
основателем монастырской  жизни был святой Пахомий.  Святой  Василий Великий
основал монастырь на Востоке. Святой Мартин Турский учредил первый монастырь
в  Галлии. Но истинным  патриархом  монашества на  Западе  считается  святой
Бенедикт. Его  пример вызвал подражание со  стороны  святого Бернара, Бруно,
Норберта и  др. Все эти  изуверы были согласны между  собой насчет  основных
принципов  своих  установлений. Они  хотели  вернуть своих учеников к образу
жизни  терапевтов, или  ессеев,  то есть  к  образу жизни  первых  христиан,
который давно уже  переменился, так как  он  стал совершенно несовместимым с
общественной  жизнью,  вне которой люди существовать никак не могут.  Отсюда
видно,  что  Иисус, несмотря на свое  божественное  познание, создал законы,
годные лишь для кучки монахов, а не для  многочисленных народов, которые для
своего сохранения  должны на  каждом  шагу  отступать  от этих  великолепных
установлений.
     Все  учредители  монашества предписывали  своим  ученикам  евангельскую
бедность, абсолютное воздержание  и,  особенно, слепое повиновение главарям.
Каждый основатель  ордена  создавал себе неограниченную власть  над  большим
числом   людей,  для  которых   он   становился   деспотом  или   государем.
Неограниченная власть всегда  была  предметом стремлений честолюбивых людей.
Приятно царствовать  хотя  бы  над  монахами,  если нельзя  царствовать  над
другими. Но эта абсолютная власть была вредна для общества.
     Монах всегда  считает себя больше обязанным повиноваться своим духовным
властям, чем государям  или  законам и правительству своей страны.  Монах не
знает в  мире ничего более священного, чем распоряжения его  руководителя, в
руках которого  он должен быть,  "как палка в руках старика". Это  выражение
употребляют "конституции" иезуитов; уставы других орденов  говорят все в том
же тоне. В силу этого слепого повиновения пылкие монахи, возбуждаемые своими
наставниками, во  все времена были  настоящими поджигателями  в христианских
странах. Монах подчинен  своему  настоятелю, последний получает распоряжения
от папы, который получает,  таким образом, возможность сеять  смуты  во всем
христианском мире.
     Независимо  от   этой  власти  основатели  религиозных   сект  в  эпоху
невежества и набожности пользуются  и в миру величайшим почтением, милостью,
щедростью  и уважением королей  и народов. Так, мы видим,  что святые монахи
появляются  с  блеском при  дворах королей.  Королевы окружают  их лаской  и
обожанием. Их почитают знать к самые свирепые разбойники. Словом, они играют
величайшую роль в церкви и государстве.
     Мы  видим,  например, что  святой Бернард приобретает огромное влияние,
внушает страх самому папе, высокомерно порицает духовенство  за его  пороки,
распоряжается тоном хозяина  в церкви. Этот смиренный монах уходит из своего
монастыря, чтобы  бороться с ересями. Он  диктует свою волю всей  Европе. Он
проповедует крестовый поход.  Он вооружает Запад против Востока.  Он обещает
именем  неба успех,  что события не замедлили  опровергнуть. Однако он сумел
приписать  греховности христиан  провал предприятия, которое было  начато по
его распоряжению и которому он в своих предсказаниях  гарантировал удачу. Но
его  монастырь   и   его   орден,  говорят,  преуспевали  благодаря   щедрым
пожертвованиям, которые  внесли им крестоносцы,  прежде чем  пуститься в эту
несчастную экспедицию.
     Верующие, не  сообразив, что ведь  эти  божественные люди  отреклись от
мира, были очарованы, видя, как монахи ради них становятся светскими людьми.
Забыв, что они дали обет нищенства,  их осыпали дарами и были им  благодарны
за то, что  они принимают преходящие  земные богатства,  обязуясь обеспечить
дарителям нетленные сокровища  неба. Одним  словом,  людям, которых почитали
как раз  за бескорыстие и за презрение к радостям жизни, давали  возможность
купаться  в  обилии. Благодаря  неразумной  щедрости  королей  монахи  стали
богатыми  порочными бездельниками. Чтобы предотвратить соблазн,  какой могла
вызвать их распущенность,  столь не соответствующая их положению, занимались
постоянно   их   "исправлением",  чтобы   восстановить   их   первоначальные
установления. Но эти реформы не могли давать длительный результат. Человек в
силу  неизбежной  склонности  вновь  поддавался  природным потребностям,  от
которых фанатизм тщетно старался его освободить.
     Первые шаги монашеских  орденов всегда обнаруживают  пыл, строгий образ
жизни,  поразительное  бескорыстие. Народы всегда попадались на  эту удочку;
они  всегда  оказывались  одураченными   жертвами  фанатиков   и  лицемеров,
старавшихся   пленить   их  такими  способами.  Когда  светское  духовенство
окончательно  развратилось,  римский  первосвященник   стал  выдвигать   ему
противников в лице монахов. Последних  он  считал пригодными  на  то,  чтобы
удержать под игом народы, которых возмутительное  поведение светских попов в
конце  концов  разочаровало  в  религии, поскольку ее  служители  так  плохо
выполняли ее  предписания.  Мы видим поэтому, что  монахи всегда  воевали  с
прочим духовенством.  Белое  духовенство  всегда  видело в монахах неудобных
конкурентов,  более  ловких  в  искусстве  импонировать  толпе.  В  наиболее
суеверных странах монахи пользуются неизмеримо большим значением, чем прочие
представители духовенства.
     В  тринадцатом   веке,  период,   известный   невежеством   народов   и
развращенностью  духовенства,   появляются  все   новые  монашеские  ордена,
учреждаемые  либо обманщиками, либо  фанатиками, задавшимися целью подогреть
веру  народов. Среди  этих  знаменитых  героев особенно выделяются  Франциск
Ассизский, основатель ор