своем произведении -  "Искусство убеждения":  "Кто  упоминает о монахе,  тот
обозначает  этим   словом  суеверие,   олицетворение   скупости,   жадности,
воплощение лицемерия и как  бы сочетание всех  пороков. Если хочешь выразить
все это одним словом, скажи:
     "монах"".
     В то время Неаполитанское королевство было подчинено испанской  короне.
Однако  попытки,  с  одной  стороны, испанского  короля, а с другой  -  папы
римского ввести постоянную инквизицию в Неаполе не увенчались  успехом из-за
сопротивления  неаполитанцев,  отстаивавших  свои  традиционные   вольности.
Неаполитанцы дали приют бежавшим из Испании иудеям и маврам, у  них же нашел
прибежище испанский  философ Хуан  Вивес, критиковавший  церковь  с  позиций
сторонников  реформации.  Протестантская  и  еще  ранее  вальденская   ереси
получили в Неаполитанском королевстве весьма широкое распространение.
     Однако,  если  в   Неаполе  и  не  существовало  постоянного  трибунала
инквизиции, папскому  престолу  иногда удавалось  направлять  туда временных
инквизиторов, которые  при поддержке  испанских  войск  устраивали  массовые
избиения еретиков.
     В  1560-1561  гг.  папские  инквизиторы устроили крестовый поход против
неаполитанских  вальденсов. Особенно  прославился  тогда своими жестокостями
инквизитор Панца, пытавший и казнивший без разбору мужчин, женщин и детей.
     Сохранилось  свидетельство  современника   о  побоищах  еретиков  в  г.
Монтальто, учиненных по приказу папских инквизиторов: "Я намерен сообщить об
ужасном судилище,  которому  были  преданы лютеране  сегодня,  11  июня,  на
рассвете. Говоря по правде, я могу  сравнить эту казнь только с убоем скота.
Еретики были загнаны в дом,  как стадо. Палач входил, выбирал одного из них,
выволакивал, набрасывал на лицо платок - "бенда", как говорят здесь, вел  на
площадь  вблизи  дома, ставил на  колени  и перерезывал горло ножом.  Затем,
сорвав с него окровавленный платок,  он снова  шел  в  дом, выводил другого,
которого  умерщвлял  точно таким  же способом.  Так были  перерезаны все  до
единого,  а было  их восемьдесят восемь человек.  Вообразите, какое это было
страшное зрелище.
     Я не могу сдержать слез, описывая его. И не было  ни  одного  человека,
который,  видя,  как  происходит   казнь,   чувствовал  бы   себя  в   силах
присутствовать  и наблюдать. Спокойствие и мужество еретиков, когда  они шли
на  мученичество, невозможно себе представить.  Некоторые, хотя  их  вели на
смерть,  проповедовали  ту  же веру, что  и мы все, но большинство умерло  с
непреклонным   упорством  в  своих  убеждениях.   Старики  встречали  смерть
спокойно, лишь несколько юношей проявили малодушие. Я до сих пор содрогаюсь,
когда  вспоминаю, как палач с  ножом  в зубах, с кровавым платком в руках, в
панцире,  залитом кровью, входил в дом и выволакивал одну жертву  за другой,
точь-в-точь как мясник вытаскивает овцу, предназначенную на убой.
     По  заранее отданному  приказанию  были  заготовлены телеги, на которых
увозили трупы, чтобы затем четвертовать их и  выставить  на всех дорогах  от
одной границы Калабрии до другой.
     В  Калабрии  захвачено до 1600 еретиков, из  них до  настоящего времени
казнено  88... Я  не  слыхал,  чтобы они совершали  что-нибудь  плохое.  Это
простые, необразованные  люди,  владеющие только заступом и плугом  и, как я
сказал, проявившие себя  верующими  в  час  смерти". Рожицын  В. С. Джордано
Бруно и инквизиция.
     Мы  не  знаем,  сочувствовал  ли  этим  еретикам  молодой  Бруно,  зато
доподлинно известно, что он проявлял большой интерес к науке и усердно читал
запрещенные церковью книги.  Это  обратило  на  него внимание  инквизиторов.
Спасаясь  от  их преследований, 28-летний Бруно покидает  монастырь и  бежит
через  Рим в Северную Италию, а затем в течение 13  лет  живет  в Швейцарии,
Франции, Англии, Германии, где общается с выдающимися гуманистами, преподает
философию  и  пишет  свои   многочисленные   труды,  в  которых,  опровергая
аристотельско-церковные  догмы,  закладывает первые основы  научной  критики
религии, основы научного атеизма, или  "новой  философии", как  он  именовал
свое учение.
     Шпионы инквизиции следили за каждым шагом Бруно, папский престол,  видя
в нем опасного врага церкви, ждал только удобного случая, чтобы расправиться
с ним.
     Такой случай  представился, когда Бруно в 1591 г. приехал в Венецию  по
приглашению  местного патриция Джованни Мочениго, нанявшего его для обучения
искусству  памяти.  Мочениго  принадлежал  к   правящей  элите  Венецианской
республики,   в  1583  г.   входил  в  состав  Совета   мудрых   по  ересям,
контролировавшего   деятельность   венецианской   инквизиции.   Поэтому   не
исключено,  что этот  аристократ, выдавший  Бруно год спустя  инквизиции,  с
самого начала действовал как ее агент-провокатор.
     Венеция  того времени находилась в зените своего расцвета. В республике
пользовались  уважением науки,  процветали  разного рода научные общества  и
академии. Венеция, торговавшая не только с католическими государствами, но и
протестантскими   и  мусульманскими,   относилась  весьма  снисходительно  к
еретическим учениям, к писателям, ученым и философам, выступавшим с критикой
церкви. Венеция была одним из крупнейших  в то время издательских центров  в
Западной Европе, причем там издавались не только ортодоксальные богословские
сочинения. Республика открыла двери многим иудеям, бежавшим из Испании.
     Правда,  в  Венеции  действовала и инквизиция, но это была  своего рода
политическая полиция,  защищавшая  в  первую очередь  интересы  Венецианской
республики.