психотерапии (на который Чарли охотно согласился, так как ему нравилось быть
в  центре  внимания)  дал  поразительные  результаты:  его  психику признали
достаточно устойчивой, а  его самого  - вполне годным для жизни  в обществе.
Готовилось к слушанию дело о его досрочном освобождении. Но Чарли снова влип
в  историю. За  месяц  до слушания  он жестоко  изуродовал одного  мальчика,
воткнув ему в задний проход нож. Так  что вместо того  чтобы освободить, его
направили в исправительное заведение более строгого режима.
     Все   повторилось   сначала.  Находясь  за  решеткой,  Чарли  ухитрился
подольститься  к  охранникам, даже попросил  давать ему  уроки чтения,  хотя
особого  успеха на этой ниве не достиг. В 1954 году, в девятнадцать лет, его
освободили досрочно. Снова попав на волю, Чарли женился  на семнадцатилетней
официантке. Вскоре у молодой четы родился сын, но Чарли было не до отцовских
обязанностей. Он опять занялся угоном машин, хотя  раньше это  дело ему явно
не удавалось. И конечно же, его поймали.  Снова оказавшись в тюрьме, на этот
раз в  Калифорнии, незадачливый жулик испытал на себе смешанное влияние двух
факторов,  которые  сыграли решающую  роль в его  последующей жизни.  Первый
фактор,  казалось  бы, вполне невинный,  - это  современный  психологический
"мотивационный"     тренинг,    в    котором     разработанные    поборником
самосовершенствования Дейлом Карнеги основные принципы поведения в быту и на
работе  сочетались  с  интенсивной  групповой  терапией  и  с  сеансами  так
называемого "развития разума". В  этом  Чарли быстро преуспел. Другой фактор
был  более  традиционным дл  системы  тюремного  образования. Чарли  удалось
расположить  к  себе  бывалого   преступника,  старшего  соседа  по  камере,
связанного с  бандой "Ма  Бейкер". Тот  много чему  успел научить  Чарли, но
среди вредных уроков были и весьма безобидные - уроки игры на гитаре.
     И  на музыкальном небосклоне  зажглась новая  звезда - по крайней мере,
так  думал  Чарли.  В марте  1967 года, выйдя наконец  из  тюрьмы,  в строго
упорядоченном мире которой прошло более половины его жизни,  Чарли со старой
гитарой и с тридцатью пятью  долларами в  кармане сел  в автобус  и поехал в
Сан-Франциско, чтобы стать рок-музыкантом и вместе с другими хиппи встретить
легендарное "Лето любви".
     Поглощенный  своей  особой  экс-жулик, без каких-либо  профессиональных
навыков, не считая  умения  подыгрывать людям и подражать рок-певцам, в 1967
году  в Сан-Франциско  вполне мог  найти рай земной: наркотики текли  рекой,
женщины были доступны, и надо всем витал дух гедонизма, только для видимости
прикрытый  романтическим флером. Чарли взобрался на  сцену, как  взломщик  в
квартиру. Его  достаточно  зрелый возраст  и  таинственный  ореол  человека,
преступившего закон,  в сочетании с  модным обликом хиппи, - все это  давало
ему  преимущества перед другими начинающими музыкантами, и  ему  не пришлось
шататься со  своей  гитарой  по улицам. Он быстро  познакомился с  простой и
застенчивой  двадцатитрехлетней   девушкой  Мэри   Бруннер,   работавшей   в
библиотеке, и вскоре поселился у нее, в густонаселенном Хайте.
     Под   влиянием  Чарли  Мэри  быстро  освободилась   от  иллюзий  насчет
моногамии. Однажды он привез с собой из очередной поездки по побережью новую
подружку, хорошенькую  рыжеволосую  Линнетт  Фромм,  покорив ее всего  одной
фразой:  "Я трахаюсь  как  бог".  Девятнадцатилетн  Линн,  выросшая в  семье
среднего достатка в городке Санта-Моника, бросила школу и была в это время в
бегах.  Ее прозвали Пискля - из-за ее манеры хихикать тонким голоском.  Мэри
была против вселени в ее дом новой гостьи, но Чарли настоял на своем. Начало
было положено, и  девицы пошли косяком:  Чарли подбирал бездомных  беглянок.
Отчасти приманкой служил кров, отчасти сам Чарли, ну и, конечно, пресловутый
Хайт.
     Создавая свой имидж,  Чарли нашел нужную аудиторию именно в Хайте,  где
галлюциногены  сглаживали все острые  углы  страстей,  а музыка в  стиле ЛСД
сулила  наивным полное освобождение. Вольный поток  гостей в доме Мэнсона не
ослабевал, но очень скоро  из  завсегдатаев  составилось некое ядро  -  чуть
больше десятка человек, в том числе несколько парней, приведенных девицами с
улицы:  им посулили  секс, наркотики и  рок-н-ролл. Они стали  называть себя
"семьей". Причем Чарли с самого начала был за старшего.
     Его  окружали   отчаявшиеся  неудачники,  побочный   продукт  культуры,
предлагавшей лишь два выхода:  звезды или  бездны. "Чарли был как волшебник.
Как  оборотень, - восхищалась потом  самая  ревностна  его поклонница Пискля
Фромм. - Он все время менялся, прямо на  глазах".  И мечтательно  добавляла,
вспоминая то "Лето любви": "Мы неслись куда-то как в вихре".
     Ясно,   что  вихрь  тот  был   скорее  дуновением  ада,  но  на  шумной
наркотически-музыкальной волне братство  отверженных  виделось  единственной
надежной гаванью. Чарли верховодил во всех практических делах, а остальные с
удовольствием играли роль идеалистов-мечтателей, этакие "дети цветов", - что
было  все-таки  неубедительно  на  фоне  непрестанного  бормотания  Чарли  о
проклятых "ниггерах",  которых нужно убивать. "Семья Мэнсона",  как таковая,
как  нельзя  лучше воплотила  в себе  идеалы Хайта конца шестидесятых, после
сравнительно  невинного периода торжества стиля ЛСД, когда группы "Jefferson
Airplane"  и  "Grateful  Dead" работали  бок  о бок,  а Кен  Кизи со  своими
"Шутниками"  ("Merry Pranksters") наслаждались жизнью и упивались  славой. К
концу  шестидесятых  в  жизни  богемного  квартала  на  первое  место  вышли
наркотики и  связанный с ними наркобизнес, с беспощадным цинизмом отводивший
"цветам" место только на панели.
     Эд Сандерс  в  книге "Семья" описал  "безумие",  охватившее весь прежде
тихий  квартал  Хайт-Эшбери  летом  1967  года,  когда  машина   музыкальной
индустрии взялась раскручивать образ хиппи. Сандерс  пишет: "По всей Америке