Объективно рассмотрев свидетельства античных авторов и справедливо считая их 
достоверными, С. Пигготт считал совершенно неправомерным «отстранение» друидов 
от участия и, вероятно, активного, в верованиях и ритуалах, включавших 
человеческие жертвоприношения. Друиды, по его словам, были жрецами кельтского 
общества, и кельтская религия была их религией со всеми ее жестокостями. 
Пигготт высмеивал представления о том, что «... друиды, находясь по долгу 
службы при совершении жертвоприношений, стояли с неодобрением на лицах, 
погруженные в возвышенные размышления». Правда, классические авторы 
подчеркивали, что человеческие жертвоприношения имели место только во времена 
большой опасности. Следовательно, нет необходимости считать, что они составляли 
часть регулярной практики друидизма.
      Для кельтов жертвоприношения были частью друидической науки прорицания. 
Друид интерпретировал знак или по необходимости создавал его сам единственно 
магической силой своего слова, заклиная и прорицая. И кельтам казалось, что 
события часто происходили не в силу случайного стечения обстоятельств, а потому,
 что предсказание друида заставило их произойти. О прорицаниях друидов писали и 
античные авторы. Так, Тацит в своей «Истории» рассказывает, что во время пожара 
Рима, который случился в 64 г. при императоре Нероне, друиды предсказали 
падение Римской империи: «Одержимые нелепыми суевериями, друиды твердили им, 
что Рим некогда был взят галлами, но тогда престол Юпитера остался нетронутым, 
и лишь поэтому империя выстояла; теперь, говорили они, губительное пламя 
уничтожило Капитолий, а это ясно показывает, что боги разгневаны на Рим и 
господство над миром должно перейти к народам, живущим по ту сторону Альп».
      Во времена Цезаря ежегодно происходила Карнутская ассамблея — весьма 
представительное собрание друидов, наделенное чрезвычайными полномочиями, 
имевшее религиозный и судебный характер. Для ассамблеи был выбран особый 
священный участок. Это главное святилище кельтов Галлии находилось на 
территории карнутов (близ современного Орлеана), потому что эта область 
считалась центром всей Галлии.
      Карнутская ассамблея начиналась с публичного жертвоприношения. Когда 
римский поэт Лукан говорил об ужасных кровавых жертвах великим галльским богам 
Тевтатесу, Езусу и Таранису, то скорее всего он имел в виду религиозные 
церемонии, проводившиеся на карнутской земле. При этом из текста Лукана 
совершенно ясно, что в жертву приносили людей. Диодор, Страбон и Цезарь тоже 
сообщали о человеческих жертвоприношениях, которыми руководили друиды. 
Повидимому, все эти авторы имели в виду одни и те же религиозные, обряды, 
совершавшиеся во время Карнутской ассамблеи.
      Во время карнутских «заседаний» друиды проводили не только религиозные 
церемонии, но и судебные процессы. В этом состояло своеобразие Карнутской 
ассамблеи. По словам Цезаря, ассамблея была прежде всего особого рода 
общегалльским судилищем: «Сюда отовсюду сходятся все тяжущиеся и подчиняются 
определениям и приговорам друидов». Галлы добровольно и охотно обращались к 
суду друидов, который представлял альтернативу несправедливому суду магистратов 
и к тому же был освещен высоким религиозным авторитетом жрецов. Как целые 
общины, так и частные лица представляли на рассмотрение друидов свои 
разногласия. Друиды занимались в основном уголовными преступлениями, связанными 
с убийством, но в их ведении находились также дела о наследстве и тяжбы по 
поводу размежевания земель. Трибунал друидов устанавливал размер виры, которую 
убийца должен выплатить семье жертвы. В случае невозможности или нежелания 
виновного уплатить установленное друидами вознаграждение семье пострадавшего 
они определяли меру наказания.
      Друиды присвоили себе высшее право отлучения от культа тех, кто не 
повиновался их приговорам. Они могли запретить любому человеку или даже целому 
народу участвовать во всяких религиозных обрядах. У галлов отлучение считалось 
самым суровым наказанием. Поскольку трибунал друидов высказывался от лица всей 
Галлии, отлученный от культа считался проклятым у всех кельтских народов.
      Однако религиозный авторитет Карнутской ассамблеи имел гораздо более 
глубинный и древний смысл, чем только особенности социальнополитической жизни 
Галлии накануне римского завоевания. Мирча Элиаде на множестве примеров показал,
 что мировосприятие человека традиционной культуры (а общество древних кельтов 
было обществом традиционного типа) было мифологическим. Поэтому в нем 
центральное место занимало воспроизведение космогонического акта (сотворения 
мира). Это воссоздание космогонии и возвращение в начало времен осуществлялось 
посредством пронизывавших всю жизнь традиционного общества ритуалов, поскольку, 
с точки зрения человека традиционной культуры, любой ритуал имел свою 
сакральную модель, свой архетип (прообраз), и время его совершения совпадало с 
сакральным мифическим временем «начала».
      Высокий авторитет и сакральное значение Карнутской ассамблеи объясняется 
тем, что ее проведение включало важнейшие ритуалы, как бы воспроизводившие 
космогонический акт. Карнутская ассамблея проходила в определенное время года, 
и это время было проекцией мифического изначального времени, когда создавался 
мир. Кроме того, по словам Цезаря, церемонии Карнутской ассамблеи совершались в 
«освященном месте». Тем самым осуществлялась связь сакрального времени и 
сакрального пространства, в которых Космос часто сравнивается и отождествляется 
с космическим временем.
      Не случайно это главное святилище кельтов находилось в географическом 
центре Галлии. Как заметил М. Элиаде, «любое освященное пространство совпадает 
с Центром Мира». Символика Центра Мира играет очень важную роль в древних 
мифологиях. Именно с него начинается акт творения, поэтому «центр» является 
областью, наделенной высшей сакральностью. Достижение «центра» равносильно