что они все здесь получают в изобилии, без трудов и забот. Оставшиеся совершают 
жертвоприношения и сакральные обряды, изучают философию под руководством 
демонов из свиты Сатурна.
      Нетрудно заметить, что Огигия из легенды, переданной Плутархом, — как раз 
такой Остров, где можно «постигнуть премудрость, магию, знание друидов, чары и 
прочие тайны», как на родине кельтских богов, о которой рассказывает ирландская 
сага. Кроме того, на Огигию отправлялись за инициацией (посвящением), новыми 
тайными знаниями и переходом на более высокую ступень посвящения — как нам 
известно, с теми же целями друиды в свидетельстве Цезаря посещали Британию.
      Цезарь, использовавший греческие источники, при написании своего 
этнографического очерка о нравах и обычаях галлов, вполне мог знать кельтские 
легенды об «Островах на Севере Мира». Он до предела упростил и рационализировал 
миф, связав его с современными ему друидами. Однако друиды жили в реальном мире,
 поэтому Цезарь вместо легендарной Огигии в качестве сакрального инициирующего 
друидического центра называет Британию. Эта точная географическая отсылка не 
меняет существа дела, потому что Великобритания (которую в Ирландии называли 
Альба, а в Галлии — Британия) — это остров. Символически, как всякий остров, 
она является инициирующим центром. К тому же это самый большой из «Островов на 
Севере Мира». Получается, что такое на первый взгляд ясное свидетельство Цезаря 
не разъясняет тайны происхождения друидизма.
      Однако у нас есть три источника, которые прямо рассказывают о встречах 
римлян с живыми, реальными друидами. Первый источник — это рассказ Цезаря о 
знаменитом Дивитиаке, его близком друге, который часто появляется на страницах 
«Записок о галльской войне»: «Цезарь знал, что... Дивитиак отличается великой 
преданностью римскому народу и расположением лично к нему и что это — человек в 
высшей степени верный, справедливый и разумный». Дивитиак был человеком весьма 
знатного происхождения: он и его младший брат Думнорикс были представителями 
самой прославленной семьи и самыми влиятельными лицами галльского племени 
эдуев18. Дивитиак был друидом, а Думнорикс магистратом19, занимавшим высокую 
должность в общине. Дивитиак был женат и имел детей. Говоря о том, что эдуи 
были вынуждены отдать секванам20 в заложники своих знатнейших граждан, Дивитиак 
замечает, что он оказался единственным во всей общине эдуев, кого не удалось 
принудить к выдаче своих детей в заложники. Дивитиак, несомненно, был очень 
богат, так как своим влиянием и средствами смог содействовать возвышению брата.
      Пример Дивитиака показывает, что никакие законы, — ни религиозные, ни 
гражданские — не запрещали друидам участвовать в сражениях: Дивитиак явно 
принимал участие в галльской войне на стороне римлян. Из рассказа Цезаря 
явствует, что Дивитиак отнюдь не был отторгнут от политической жизни: он был 
признанным вождем эдуев, политиком и дипломатом, хорошо известным всей Галлии. 
По словам Цезаря, после поражения гельветов21 в 57 г. до н. э. вожди почти всех 
галльских общин умоляли его защитить их от растущей власти германского вождя 
Ариовиста. И от лица всего народа выступал именно Дивитиак. Ему поручались 
важнейшие дипломатические миссии. А в 60 г. до н. э. он был послан эдуями в Рим,
 чтобы выступить в сенате с просьбой о помощи в войне против германского 
племени свевов, опустошавшего земли эдуев.
      Однако Цезарь, подробно рассказывая о военной и дипломатической 
деятельности Дивитиака, нигде не упоминает о том, что он был друидом. Об этом 
мы узнаем из другого источника. Во время путешествия в Рим Дивитиак 
познакомился с римским политиком, оратором и писателем Цицероном. Он гостил в 
доме его брата Квинта, а с самим Цицероном беседовал об искусстве прорицания. 
Цицерон рассказывает о разговорах с Дивитиаком в своем сочинении «Об искусстве 
прорицания», составленном в форме диалога между ним и Квинтом: «Искусство 
прорицания не находится в пренебрежении даже у варварских народов; в Галлии 
есть друиды, из каковых я сам знал Дивитиака Эдуя, твоего гостя. Он заявлял, 
что ему известна наука о природе, которую греки называют „физиологией“, и что 
он предсказывал будущее частично с помощью гадания, частично путем догадок».
      Вторая историческая встреча друидов и римлян была отнюдь не такой 
сердечной и дружеской, как общение Дивитиака с Цезарем и с Цицероном. Тацит 
рассказывает, что в 58 г. в Британии началось антиримское восстание, подавить 
которое было поручено римскому наместнику в Британии Светонию Паулину. Он 
организовал военную экспедицию на остров Мону (ныне Англси), где находилось 
святилище друидов.
      Переправившись на остров, римская пехота и конница оказались лицом к лицу 
с вражеским войском, вид которого поразил римлян. Среди стоявших в полном 
вооружении воинов бегали похожие на фурий женщины в траурных одеяниях, с 
распущенными волосами, с горящими факелами в руках. Находившиеся тут же друиды 
с воздетыми к небу руками возносили молитвы своим богам, читали магические 
заклинания и выкрикивали проклятия. Сначала римские воины стояли, словно 
окаменев под действием таинственных чар, подставляя, по словам Тацита, 
«неподвижные тела под сыплющиеся на них удары». Затем они вняли увещаниям 
полководца «не страшиться этого исступленного, наполовину женского войска», 
устремились вперед и разбили врага. После этого римляне вырубили священные рощи 
острова и разместили там свой гарнизон.
      Вот такие разные встречи и такие разные портреты кельтских друидов. С 
одной стороны — Дивитиак, друг Цезаря, политик и дипломат, достойный собеседник 
самого Цицерона. С другой стороны — суровые, повергшие в ужас даже видавших 
виды римских легионеров друиды из святилища на острове Мона, насылающие чары на 
вражеское войско.
      Несмотря на историчность этих свидетельств, друиды попрежнему остаются 
загадкой. Какое они занимали положение в обществе, каковы были их функции,