них не суждено было увидеть  Ирландию.  Жена  Амхэйргина  внезапно умерла во
время плавания, а Аранон,  сын Мила,  взобравшийся на верхушку мачты,  чтобы
поглядеть, не видно ли  земли, упал с нее в  воду и  утонул. Остальные 1 мая
благополучно высадились на берег.
     Первым сошел на берег Амхэйргин. Ступив правой ногой на землю Ирландии,
он тотчас  сложил песню,  сохранившуюся в составе Деканской  и  Баллимотской
книг,  считающихся,  наряду  с  тремя   другими  манускриптами,  древнейшими
ирландскими письменными  текстами. Это превосходный  образец пантеистической
философии  древних  кельтов;  он  имеет весьма  близкую  параллель  в  одной
ранневаллийской  поэме  под   названием  "Битва   деревьев",   приписываемой
знаменитому  барду  Талесину.  "Я  - ветер, веющий  над  морем,  -  произнес
Амхэйргин. - Я - океанская волна. Я  - рокот волн. Я - семь дружин бойцов. Я
- молодой орел, сидящий на скале. Я - первый солнца луч. Я - яростный кабан.
Я - дикий вепрь. Я - самая прекрасная из трав. Я - молодой лосось в ручье. Я
-  озеро  на солнечной равнине.  Я  - искушенный мастер всех  искусств.  Я -
грозный воин,  всех сражающий мечом. Я властен облик свой менять, как  боги.
Куда ж теперь лежит наш  путь? Быть может, нам пора отправиться в долину или
к вершинам гор?  Где нам  построить самый первый  дом?  Где  отыскать страну
прекраснее, чем край, в котором солнце  за  море садится? Куда направить нам
стопы, чтоб  обрести покой и  мир? Кто, как не  я, сумеет отыскать  для  вас
источники воды  хрустальной?  Кто, как не я, расскажет вам о возрасте  луны?
Кто, как не я, окликнет рыбу из морских глубин? Кто, как не я, ее приманит к
берегу? Кто властен изменять свой облик, как я, поднявшись на вершину гор? Я
- бард, которого  лихие мореходы  призвали прорицание  изречь.  Да не узнает
отдыха  копье, свершающее месть  за наши раны. Я предрекаю нам  победу. А  в
заключенье  песни  я скажу: да  сбудется пророчество благое!"Валлийский бард
Талесин,  испытав такой же восторг, как и друид Амхэйргин, пел  о единстве с
природой   и  своей   власти  над   всеми   ее   тварями,  одушевленными   и
неодушевленными. "Я  принимал  различный  облик, -  говорит  он,  - пока  не
отыскал пригодный для меня. Я  был клинком тяжелого  меча. Я был и капелькой
дождя, летящей в воздухе. Я был сияющей звездой. Я словом был, немотствующим
в  книге. Я был раскрытою  старинной книгой. Я был звенящим светом фонаря, и
это  длилось  год  и  целые полгода.  Я был  мостом,  перелетевшим  чрез три
стремнины  трех соседних  рек. Я странствовал  по небу в  облике орла. Я был
мечом  в  руке бойца.  Я  был щитом в бою. Я был звенящею  струною  арфы.  Я
действием  волшебных чар был  превращен в морскую  пену, и  это продолжалось
целый год. Поистине, на свете не осталось ничего, чем бы я не был".
     Право,  странно  слышать  из уст  гэла  и  бритта песни  почти дословно
повторяющие мистическое учение древних  кельтов,  которые,  пребывая еще  на
стадии архаического  полуварварства, способны,  подобно величайшим философам
древности, видеть  Единое  во всякой  твари, единую Высшую  Сущность во всем
многообразии  форм жизни.  Сыны Мил  Эспэйна [1], или милесиане (ибо  именно
так, следуя  наиболее ранним ирландским хронистам, принято  называть  первых
гэльских  переселенцев  в  Ирландии),  двинулись походным  маршем  на  Тару,
столицу  клана  Туатха  Де  Данаан,  которая  в  более ранние  времена  была
крепостью клана Фир Болг, а впоследствии стала  обиталищем верховных королей
Ирландии. По  пути к  столице  милесиане повстречали богиню  по имени Банба,
жену Мак Куилла. Она приветствовала Амхэйргина.

     [1] Мил Эспэйн - Мил Испанец (Прим. перев.).

     -  Если  вы пришли завоевать Ирландию,  - проговорила она, - вы затеяли
неправедное дело.
     -  Да,  именно  за этим мы  и пришли,  -  отвечал  Амхэйргин, не  желая
пускаться в рассуждения о моральной стороне этого дела.
     - В таком случае пообещайте мне хотя бы одно, - попросила она.
     - И что же именно? - отозвался Амхэйргин.
     - Обещайте назвать остров моим именем.
     - Так и сделаем, - отвечал Амхэйргин.
     Пройдя еще несколько миль, милесиане  встретили другую богиню, жену Мак
Кехта, которая обратилась к ним с такой же просьбой и получила от Амхэйргина
точно такой же ответ.
     Наконец возле Уиснеха,  что в самом  центре  Ирландии,  им  встретилась
третья богиня-царица, Эриу, жена Мак Грейна.
     -  Добро  пожаловать, воины! - воскликнула  она. - Теперь  этот  остров
будет принадлежать вам, пришедшие к нам издалека. Клянусь, что от  заката  и
до востока нет и не было лучшей  земли. А ваш народ станет самым  прекрасным
из всех народов, живших на свете.
     - Поистине, мы слышим прекрасные слова и доброе  пророчество, - заметил
Амхэйргин.
     - Но знайте, что к вам это пророчество не относится - возразила богиня.
-  Ибо ни вы сами, ни ваши потомки не смогут насладиться спокойной жизнью на
острове. -  Затем, повернувшись к Амхэйргину, богиня  тоже попросила назвать
остров именно ее именем.
     - Что ж, пусть это будет его главное название, - пообещал Амхэйргин.
     Так  и  случилось. Из  трех древних названий  Ирландии - Банба, Фотла и
Эриу - возобладало последнее, приняв форму родительного падежа: "Эрин".
     Наконец  чужеземцы  прибыли  в  Тару,  носившую  в  древности  название
Друмкэйн, что означает "Красивый Холм".  Встречать их  вышли Мак Куилл,  Мак
Кехт  и  Мак Грейн, вместе  со всем  пантеоном гэльских  богов.  Как обычно,