|
нам ключ к пониманию истинной природы «буддийской философии » или «буддийской
мысли». Буддийская мысль не состоит из спекуляций непросветленных умов, тех,
кто буддист лишь относительно, по названию. Буддийская мысль — это
последовательные попытки общения просветленного ума — будь то ум Гаутамы Будды
или других Будд — с непросветленными умами посредством понятий. Учения вроде
взаимозависимого происхождения следует понимать именно в этом свете.
Спускаемся, наконец, на уровень слов. Иные уверяют, что слова от мыслей
отделить невозможно. Конечно, связь между ними очень тесна (теснее, чем между
мыслями и образами); тем не менее, они не вполне одно и то же. Иногда мы не
облекаем или даже не в состоянии облечь свои мысли в слова, хотя бы беззвучные.
Разобрав в какой-то мере эти четыре уровня, мы видим теперь, что между
просветленным сознанием, умом Будды, и выражением его в обычной человеческой
речи — пропасть. Видно, на сколько уровней пришлось «снизойти» Будде после
своего просветления, чтобы он смог начать учить. Но будем осторожны, говоря,
что Будда «опустился» на несколько уровней: нисходя сюда, он также и не
покидает высших уровней: спускаясь вниз, он не уходит сверху. Слово Будды
состоит из всех этих четырех моментов: мантрического празвука, архетипических
образов, понятий и слов. Дхарма передается на всех этих уровнях, а не только
словами. (Из лекции № 113: «Слово Будды », 1972)
ЛОЖНОЕ ВИДЕНИЕ, ПРАВИЛЬНОЕ ВИДЕНИЕ И СОВЕРШЕННОЕ ВИДЕНИЕ
В буддизме нет такой вещи, как философия. Собственно, в индийских языках, в
том числе в санскрите и на пали (это языки священных текстов индийского
буддизма) нет слова, соответствующего слову «философия» в буквальном или
переносном смысле. Имеется слово даршана (пали — дассана), которое обычно
переводят как «философия», но оно этого вовсе не означает. Даршана восходит к
словарному значению «видеть» и означает «видимое», или «видение», «взгляд»,
«обзор», «вид».
Очевидно, это не то же самое, что философия. Философия буквально означает
«любовь к мудрости», но обыкновенно понимается как «система абстрактных идей».
Подразумевается этим скорее помысленное, нежели увиденное. Даршана, напротив,
куда больше связана с прямым восприятием. Этот термин не выражает нечто,
нуждающееся в понятийном опосредовании.
Принятый в буддизме термин — не даршана, а дришти, который тоже восходит к
корню «видеть». Это слово тоже означает, как и даршана,, «зрение», «взгляд»,
«обзор» и «видение». Традиционно в буддизме различают два способа видения:
правильное и неправильное. Это важное различение. Чтобы его понять, рассмотрим,
что такое взгляд в буквальном смысле, ибо взгляд, точка зрения, будь она
неправильной или правильной, есть, метафорически выражаясь, своего рода видение,
усмотрение.
Можно сказать, что существуют два вида зрения: хорошее и плохое. Плохое
зрение означает, в первую очередь, слабое, когда мы не видим далеко или
достаточно четко. Далее, плохое зрение — это шоры, надетые на глаза, не
позволяющие видеть ничего вбок, а только то, что прямо перед носом. С ними мы
не видим ничего, находящегося по сторонам, тем более не видим мир вокруг себя.
Наконец, плохое зрение — это искаженное зрение; мы словно смотрим сквозь
искривляющую среду — бутылочный осколок, цветное оконное стекло, и тогда все
выглядит многоцветным, — или сквозь густой туман. Итак, плохое зрение — значит
слабое, ограниченное в обзоре и искаженное.
Хорошее зрение во всем ему противоположно. Оно достаточно сильно, чтобы
смотреть вдаль и видеть ясно. Оно не ограничено в обзоре и открывает всю широту
поля. Такое зрение не искажает, мы не смотрим на явления и предметы сквозь
искажающую, преломляющую среду, а видим их непосредственно.
С помощью проведенного нами различения между плохим и хорошим зрением во
вполне обычном смысле мы можем теперь как-то схватить разницу между неверным и
истинным видением. Во-первых, неверное видение слабо. Этим мы имеем в виду, что
у него нет никакой энергии. А если это так, то всякое наше прозрение
относительно сути вещей тоже будет слабым. Это не позволит нам ясно узреть
истинную природу вещей, — мы не видим вещи такими, какие они есть. Нужная для
этого энергия идет от медитации, то есть от переживания опыта дхьяны. И эта
сконцентрированная энергия, которую мы обретаем в своем медитативном опыте,
преображает чисто понятийное понимание истины в нечто, переживаемое
непосредственно.
Во-вторых, неверное видение зашорено. Оно ограничено узким спектром
переживаний посредством пяти физических органов чувств и рассудочного ума. Те,
чей опыт ограничен этими узкими рамками, часто, тем не менее, обобщают свои
переживания и делают на их основе выводы, оставаясь в полном неведении
относительно других возможностей познания и переживания. Взять хотя бы человека,
интересы которого исчерпываются работой, семьей, футбольными матчами и тому
подобным. Его ничуть не занимают мировые дела, искусство или саморазвитие
личности. Таким образом, его опыт ограничен, но он видит само существование и
жизнь упрощенно, в ограниченных понятиях своего опыта.
В-третьих, неверное видение искажено. Наше видение может быть искажено
самыми разными способами, например эмоциями. Так, когда мы в хорошем настроении,
окружающее видится нам совершенно не так, как в минуты уныния. Когда нам
кто-нибудь не нравится, мы подмечаем буквально все недостатки; а если человек
нам нравится, мы находим в нем все совершенства, которых, вероятно, у него на
самом деле нет. Наше видение может также искажаться различного рода
предрассудками — расовыми, классовыми, религиозными или национальными.
Итак, неверное видение — слабо (за ним не стоят силы, даруемые медитацией),
|
|