хочешь". Ме-дзедзе попытался поднять ее, но она была тяжела, как гора. Он 
пришел 
в недоумение, замешательство и затрепетал в благоговейном страхе. Наконец он 
промолвил: "Я пришел сюда, чтобы получить веру, а не рясу. О, брат мой, умоляю 
тебя, рассей мое неведение". И сказал Шестой патриарх: "Если ты пришел за верой,
 
оставь все свои страстные стремления. Не думай ни о добре, ни о зле, но 
посмотри, каков в данный момент твой первозданный лик, который ты носил еще до 
рождения своего". Получив такое указание, Ме-дзедза сразу постиг истинную 
основу 
вещей, которую он раньше искал во внешнем. Теперь он понял все: он будто выпил 
полную чашу холодной воды и утолил жажду. Испытанное было так грандиозно, что 
он 
буквально обливался потом и слезами. С глубоким чувством почтения он подошел к 
патриарху, приветствовал его и спросил: "Кроме того скрытого смысла, который 
заключается в этих важных словах, есть ли еще что-нибудь тайное?"

Патриарх ответил: "В том, что я тебе показал, нет ничего скрытого. Если ты 
размышляешь в себе и узнаешь свой лик; который был твоим до сотворения мира, то 

тайна - в тебе".

Каковы бы ни были исторические условия, окружавшие Эно в те далекие времена, 
нет 
сомнения в том, что в его утверждении "узреть свой собственный лик, который мы 
имеем еще до рождения" мы находим впервые провозглашенное новое послание, 
которому было суждено открыть первую страницу истории дзэна и доказать, что Эно 

был действительно достоин рясы патриарха. Мы видим здесь, в каком новом ракурсе 

Эно удалось осветить традиционный индийский дзэн. Его терминология не имеет 
ничего общего с буддийской. Он открыл свой собственный способ взращения истины 
дзэна, основывая его на своем первоначальном творческом опыте. До него для 
выражения внутреннего опыта в дзэне использовались заимствования либо словесные,
 
либо методические. Сказать "Вы - Будда", "Вы и Будда - одно" или "Будда живет в 

Вас" - это слишком банально и плоско, так как это слишком абстрактно и слишком 
концептуально. Эти слова содержат глубокую истину, но они отвлечены, они не 
оживляют нашу душу, не пробуждают ее от бесчувственного сна. Они слишком 
абстрактны и научны. Эно в простоте ума своего, не испорченного ученостью и 
философствованием, смог постичь истину в чистом виде. Отсюда та необыкновенная 
новизна в решении этой проблемы. Позже мы снова к этому вернемся.

Гунин умер в 675 г., через четыре года (различные авторы, однако, по-разному 
определяют этот срок - от пяти до пятнадцати лет) после того, как дхарма была 
передана Эно. Но Эно не приступал к выполнению своей миссии, пока не прошло 
несколько лет, так как по совету своего учителя он жил в горах жизнью 
отшельника. И вот однажды он решил, что настало время появиться в миру. Ему 
было 
тогда тридцать девять лет, и это было на первом году И-фэна (676 г.) во времена 

династии Тан. Он пришел в храм Фа-син в провинции Гуан, где ученый священник 
Инею комментировал Нирвану-сутру. Он увидел, как несколько монахов спорили, 
собравшись у трепещущего флага. Один из них сказал: "Флаг является 
неодушевленным предметом, и не что иное, как ветер заставляет его колыхаться". 
На это другой монах возразил, что "и флаг и ветер - неодушевленные вещи, а 
колыхание вообще невозможно". Третий протестовал: "Колыхание вызвано 
определенным сочетанием причин и следствий", - в то время как четвертый 
предложил следующую версию: "В конце, концов, нет колышущегося флага, это 
просто 
ветер сам собою движется". Спор разгорался, но Эно прервал его замечанием: "Ни 
ветер, ни флаг, а ваш разум колышется". Горячий спор моментально прекратился. 
Ученый священник Инею был потрясен утверждением Эно, таким убедительным и 
авторитетным. Выяснив вскоре, кто был этот Эно, Инею попросил его поведать ему 
об учении учителя с горы Желтая Олива. Суть ответа Эно состояла в следующем: 
"Мой учитель не давал никаких особых указаний: он просто настаивал на 
необходимости узреть нашу собственную Природу при помощи наших собственных 
усилий, он не имел ничего общего с медитацией или с освобождением. Это 
объясняется тем, что все, что может быть названо, ведет к двойственности, а 
буддизму чужда двойственность. Ухватить эту не-двойственность истины - цель 
дзэна. Природа Будды, которой все мы обладаем и постижение которой составляет 
дзэн, не может быть разделена на такие противоположности, как добро и зло, 
вечное и преходящее, материальное и духовное. Человек видит двойственность в 
жизни вследствие помутнения разума: мудрый, просветленный видит реальность 
вещей, не затемненную ложными идеями".

Это было для Эно началом карьеры учителя дзэна. Его влияние было, по-видимому, 
непосредственным и очень сильным. У него были тысячи учеников. Но он, однако, 
не