трийцев возлияния воде состоят в основном из трех элементов, а именно 
из молока и сока и листьев двух растений. Число «три» было священно для 
протоиндоиранцев, оно и сейчас является организующим началом во многих обрядах 
зороастризма и брахманизма. Три составные части возлияния символизируют царства 
растений и животных, вскормленные водой. Возлияние, освященное молитвой, должно 
возвращать этим царствам ту жизненную силу, которую они отдали, и тем самым 
сохранять их чистыми и приносящими изобилие. Как и в традиционном зороастризме, 
возлияния, видимо, совершались старшим в семье ближайшему ручью или водоему, но 
они же составляли и часть ритуалов, совершаемых священнослужителями.

Огонь – другой объект культа – тоже был существенным для жителей степей. Он 
являлся источником тепла в морозные зимы, на нем готовили мясо диких или 
домашних животных, составлявших основу питания. В древности, когда возжигание 
огня оставалось тяжелой работой, люди старались хранить огонь в очаге всегда 
горящим (при переселении горящие угли переносили в горшке). Культ вечного огня, 
видимо, был распространен среди индоевропейцев, которые видели нечто 
божественное в горящем пламени. Брахманы знали его под именем Агни (это слово 
родственно латинскому игнис, русскому огонь), но зороастрийцы называли огонь 
Атар. Они совершали приношения из трех элементов также и огню. Приношения 
состояли из сухих чистых дров, благовоний (сухих листьев или трав) и небольшого 
количества животного жира. (Этот третий компонент приношения и считался обычно 
специальным возлиянием – заотра для огня.) Таким образом, огонь, так же как и 
вода, набирался сил с помощью двух приношений от растительного царства и одного 
от царства животных. Топливо и благовония приносили, вероятно, три раза в день, 
во время, предназначенное для молитв (на рассвете, в полдень и на закате). 
Возлияния жира совершали, видимо, тогда, когда в доме готовили мясо – огонь 
получал, таким образом, свою долю. От жира огонь горел ярче, растопившийся жир 
заставлял пламя вспыхивать.

Приношения огню и воде составляли основу ежедневных богослужений, называемых 
индоарийцами яджна, а иранцами – ясна (от корня яз –«приносить жертву, 
поклоняться»). В этих богослужениях возлияния для огня брались от кровавых 
жертвоприношений, которые, очевидно, совершали регулярно. Индоиранцы испытывали 
благоговейный страх и трепет, отнимая жизнь у животных. Они никогда не убивали 
без освятительной молитвы, благодаря которой, по их представлениям, душа 
животного продолжала жить. Сознание кровного родства между человеком и животным 
нашло свое отражение в древних частях богослужения – ясна: «Мы молимся нашим 
душам и душам домашних животных, которые кормят нас… и душам полезных диких 
животных» (Ясна 39,1–2). У иранцев возникло представление о том, что души 
животных, убитых с освятительной молитвой, поглощаются божеством, которое они 
почитали как Гэуш-Урван («Душа быка»). Иранцы верили, что кровавые 
жертвоприношения укрепляют это божество, а оно, в свою очередь, заботится обо 
всех полезных животных на земле и способствует их изобилию.

Во время обряда ясна (яджна) под ноги жертвенного животного бросали траву. По 
этому поводу санскритский текст дает такое объяснение: «Потому что тело жертвы 
– это трава; поистине так он (жрец) дает жертве ее полное тело» 
(Айтарейа-Брахмана II, 2, 11). Во время богослужения жрец, совершавший обряд, 
держал в левой руке пучок травы (называемый иранцами барэсман), видимо, в 
качестве признания того факта, что «всякая плоть – трава»[4 - «Всякая плоть – 
трава, и вся красота ее – как цвет полевой…» (Исаия 40,6: 1 Посл. Петра 1, 24).
], а человек и животное – одного происхождения. Позднее и в Иране, и в Индии 
пучок травы был заменен прутьями.

Ритуальные приношения воде, совершаемые в конце богослужения, готовили из 
молока, веток одного растения из сока, получаемого после того, как стебли 
другого растения будут истолчены. Растение, которое толкли, называлось 
по-древнеиндийски сома, а по-авестий-ски хаома, что буквально значит «то, что 
выжимают». Неясно, какое растение первоначально употребляли протоиндоиранцы, но 
вполне возможно, что это могли быть разновидности эфедры (как хом –«эфедра», 
«хвойник», используемый зороастрийцами в настоящее время[5 - О различных 
определениях первоначальных источников сомы, в частности о соме-мухоморе, 
подробнее см.: Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А. От Скифии до Индии. М« 1983.
 Слово сома(родственное русскому сок) – букв. «выжимаемое». Что касается эфедры 
(хвойника), то некоторые ее разновидности богаты алкалоидом эфедрином, который 
применяется в качестве стимулянта, допинга.]). Древние иранцы приписывали этому 
растению ценные свойства. Они считали, что его сок возбуждает, бодрит и вливает 
силы. Войны, отведав его, сразу же преисполняются боевым духом, поэты – 
вдохновением, а жрецы – особой восприимчивостью к внушениям божества. Главную 
часть ритуала богослужения составляет толчение растения в каменной ступе и 
приготовление из него приношения для вод. Так возникло представление о 
«зеленоглазом» боге Хаоме, божественном священнослужителе, к которому 
обращались и как к целителю, защитнику скота, и как к божеству, которое дает 
силу сражающимся воинам, предотвращает засуху и голод. Как божественный 
священнослужитель, Хаома получал свою долю от каждого жертвоприношения. Ему 
посвящалии преподносили язык и левую челюстную кость каждого жертвенного 
животного.

Древние иранцы верили, что боли удовлетворяются ароматом жертвоприношения и 
довольствуются самим намерением приносящего жертву посвятить ее божеству. 
Посвященное мясо после богослужения делили между священниками и молящимися. Так 
же как и в исторические времена, домашних животных убивали лишь ради приношений 
бога