джи Кама был обеспокоен 
календарными проблемами, разделявшими общину; он пришел к убеждению, что 
поскольку первоначальный зороастрийский календарь должен был соответствовать 
смене времен года, то он мог быть по своей сути только григорианским. Кама 
предположил, что интеркаляцией лишнего дня каждые четыре года в смутные 
исторические времена в прошлом просто пренебрегали. Поэтому в 1906 г. было 
основано Зартошти-Фасли-Сал-Мандал («Общество зороастрийского сезонного года»), 
задачей которого было убедить всю общину принять новый календарь с 
установленным весенним Ноурузом и добавочным днем через каждые четыре года. 
Однако члены этого общества, называвшие себя Фасли, увеличивали свою 
численность весьма медленно.

К тому времени парсы внесли крупный вклад в изучение своей религии, особенно 
изданием и публикацией пехлевийских текстов, но в теологических исследованиях 
недостаток прогресса ощущался. Тогда группа реформистов, тоже во главе с Кама, 
послала молодого жреца пантха Бхагариа – Манекджи Дхалла учиться в Нью-Йорк у 
американского ираниста Уильяма Джексона. Как заявляет Дхалла в автобиографии, 
он покинул Индию совершенно правоверным, но, проведя три с половиной года за 
границей, научился сочетать свои традиционные убеждения с западными научными 
понятиями и стал пренебрегать обрядами. По возвращении он был избран верховным 
жрецом передовой и меркантильной общины парсов Карачи, а впоследствии написал 
несколько книг по теологии и истории зороастризма. В них содержится много 
ценных материалов, но никогда строго не анализируются противоречия, возникающие 
от смешения традиционных убеждений с чуждыми идеями.

Так, однажды Дхалла заметил: «Мне кажется, что мы вступаем на довольно 
скользкий путь, когда отбрасываем как незороастрийское все, что не встречается 
в Гатах» (Dhalla, 1914, с. 77–78). Фактически он продолжал почитать 
божеств-язата так же, как и его предки, добивался их помощи в этой жизни и 
ожидал, что после смерти его будут судить Михр, Рашн и Срош. Тем не менее в 
своих книгах он описывал эти существа как «дозороастрийские божества», вера в 
которых была «привита» чистому монотеизму, проповедовавшемуся Зороастром. 
Дхалла мог уживаться с такими противоречиями, видимо, потому, что не придавал 
серьезного значения логической последовательности, и из-за того, что духовная 
жизнь для него была важнее интеллектуальной, а религиозные обычаи значительнее, 
чем богословие. Поэтому естественно, что среди его сочинений есть чисто 
религиозное произведение под названием «Хвала Ахура-Мазде», которое имело 
широкий круг читателей и использовалось парсами. В этим произведении Дхалла 
открыто принял новую переделку Хаугом старой зурванитской ереси, согласно 
которой сам Ахура-Мазда является гипотетическим «отцом» двух духов-близнецов из 
Ясны (Ясна 30, 3), отождествляемых теперь как Спэнта-Маинйу (рассматриваемого 
как совершенно отличного от Ахура-Мазды) н Ангра-Маинйу. Но хотя Дхалла под 
влиянием иностранцев отказался от основополагающего положения о полном 
разделении добра и зла, от его книги все же веет стойким и неколебимым духом 
традиционного зороастрийского дуализма. «Как солдат дает клятву верности 
правителю, так и каждый зороастриец должен вести упорный бой, отважную схватку… 
против… лжи, несправедливости, порока и зла… Я буду сражаться с Ангра-Маинйу 
врукопашную и швырну его навзничь» (Dhalla, 1943, с. 135). «Пусть я, – молится 
он, – не буду фантазером или мечтателем» (Dhalla, 1943, с. 246); Дхалла 
стремился быть одним из тех, кто без устали работает на дело истины-аша. 
Зороастризм, заявлял он, – это «самая жизнерадостная, оптимистическая, 
многообещающая и юная религия» (Dhalla, 1943, с. 241), «потому что ты, 
Ахура-Мазда, – это сама надежда… Заратуштра дает нам твое откровение Надежды – 
надежды на конечную победу добра над злом, надежды на разрушение Царства зла и 
на пришествие Царства Праведности!» (Dhalla, 1943, с. 117).

Несмотря на нововведения и неясности в построениях, сочинение Дхалла оставалось 
по своему духу традиционным. Тем не менее он расходился с традиционалистами во 
взглядах, критиковал то, что считал устаревшими обычаями, в частности 
произнесение молитв наизусть (не понимая смысла) и недопущение незороастрийцев 
на религиозные церемонии. По воем этим вопросам он выражался со свойственной 
парсу решительностью. «Пусть дыхание Воху-Мана, – молился он, – сдует пелену 
суеверия и легковерия, порождаемых традициями, с моего разума и озарит его 
лучами зари насущных преобразований… Позволь мне распознать признаки эпохи, в 
которую я живу. Позволь мне быть с ней в ладу» (Dhalla, 1943, с. 276, 277).

В соответствии с этими стремлениями Дхалла стал инициатором учреждения 
ежегодной Зороастрийской конференции для продолжения работы реформистов XIX в. 
Первое ее заседание в 1910 г. было бурным, но впоследствии организаторы 
концентрировали свои основные усилия на решении практических и не вызывающих 
споры проблем, таких, как промышленные и образовательные проекты по улучшению 
благосостояния общины. Индустриализация тогда уже достигла Бомбея, и парсы 
стали владельцами фабрик и н