зуя незаметную структуру 
уникальной системы социального обеспечения… Хотя, разумеется, не все 
потребности нуждающихся членов общины могли быть удовлетворены надлежащим 
образом, можно утверждать, что ни один достойный парс не умирал с голоду и не 
жил впроголодь, ни один маленький паpc не рос без минимального образования и ни 
один больной парс не страдал без медицинского ухода» (Bulsara, 1969, с. 9).

Считается, что в конце XIX в. существовало около 120 местных анджоманов, 
примерно такое же количество дахм или «башен молчания» (это выразительное 
название придумали английские журналисты) и 134 малых храма огня. (В старых 
центрах часто было более одного агиари и одной дахмы, а в некоторых новых ни 
того, ни другого, и по необходимости там приходилось хоронить покойников.) В 
Бомбее освятили еще два огня Аташ-Бахрам – один, принадлежавший направлению 
Кадми, установленный братьями Ковасджи в 1844 г., и другой – огонь партии 
Шеншаи, учрежденный анджоманом Бхагариа в 1898 г., который стал восьмым и 
последним у парсов священным огнем Аташ-Бахрам. Его верховным жрецом стал 
Джамасп М. Джамасп-Асана, потомок Джамасп-Аса, который вместе с Дарабом Кумана 
обучался у Дастура Джамаспа Вилайати.

Из другой ветви этого рода вышел жрец, на попечении которого находился один из 
храмов огня в Пуне и которому присвоили в конечном счете внушительный титул 
«Дастур парсов Шеншаи в Декане, Калькутте и Мадрасе», в то время как парсы 
Карачи назвали в 1909 г. своего верховного жреца «Дастуром парсов 
Северо-Западной Индии». Эти титулы (возникшие, вероятно, под влиянием 
христианских епископских санов) мало что значили на деле, потому что за 
пределами старых пантхов власть дастура ограничивалась его собственным храмом 
(служить в котором его избирали попечители), и если жрец пользовался иногда 
большим авторитетом, то это зависело в целом от его личных качеств.




Иранские зороастрийцы XIX в.


В то время как парсы процветали и распространялись, их иранские собратья по 
вере плачевно сокращались числом и жестоко страдали. Жизнь их всегда была 
тяжелой, но самое опасное время наступало тогда, когда после смерти одного 
правителя и перед восшествием на престол другого на местах не признавалось 
никакой власти. Тогда в Йезде и Кермане фанатики и головорезы совместно 
«набрасывались на бедных зороастрийцев, издевались над ними, даже убивали 
некоторых, грабили их, отбирали у них… их книги, чтобы сжечь» (Petermann, 1865, 
с. 204).

Теперь зороастрийцам было официально запрещено передвигаться, но в 1796 г. один 
керманец ухитрился тайно сбежать в Бомбей со своей красавицей дочерью по имени 
Голестан, которую хотели насильно увести. В Бомбее она стала женой торговца 
Фрамджи Пандайа, ради нее помогавшего «материально и духовно» другим иранским 
беженцам. В 1834 г. их старший сын основал фонд помощи иранским беженцам в 
Индии, а спустя двадцать лет другой сын способствовал основанию «Общества 
улучшения положения зороастрийцев в Персии». Это общество первым делом послало 
в Иран своего представителя, и, к счастью, выбор пал на доблестного Манекджи 
Лимджи Хатариа.

Манекджи – мелкий торговец – много путешествовал по Индии. Это был человек, 
преданный своей, вере и общине, уверенный в себе и изобретательный. К тому же 
он обладал тактом и терпением, необходимыми для того, чтобы вести переговоры в 
защиту своих угнетенных единоверцев. Сначала Манекджи пришел в смятение, найдя 
зороастрийцев столь сократившими свою численность. Согласно его сообщениям 
«Обществу», в 1854 г. 6658 зороастрийцев проживало в Йезде и окрестных деревнях,
 лишь 450 человек в Кермане и его округе и 50 человек в Тегеране и 
незначительное число в Ширазе. В то же десятилетие в Бомбее находилось 110544 
парса (что составляло двадцать процентов населения города), примерно 20 тысяч 
человек жило в Сурате и, вероятно, 15 тысяч в остальных районах Гуджарата и 
других частях Индии.

Тем не менее, несмотря ни на что, иранские зороастрийцы, подобно парсам, 
сохраняли тот же высокий моральный дух и предприимчивость. Как только Манекджи 
удалось несколько уменьшить оказывавшееся на них давление, зороастрийские 
акабиры, или старшины, занялись совместно с ним восстановлением 
полуразвалившихся храмов огня и дахм (прежде им запрещали их ремонтировать) и 
стали делать все возможное для самых нуждающихся членов общины. Смелым 
нововведением, сильно осуждавшимся местными мусульманами, явилось основание 
школ, предназначавшихся для начального обучения зороастрийцев по западному 
образцу. Манекджи приступил к организации школ еще в год своего прибытия в Иран,
 и вскоре на средства парсов были учреждены в Йезде, Кермане и во многих 
зороастрийских деревнях начальные школы, а в 1865 г. небольшая школа с 
пансионом открылась в Тегеране.

Манекджи содействовал увеличению маленькой колонии зороастрийцев в столице, 
пото