матери это нравится.
Зачастую мать не сознает, что стремление нравиться ребенку вызвано досадой и 
являет собой желание отомстить мужу за то, в чем муж на самом деле не виноват. 
По сути месть эта направлена против мужского начала, а заложником мести 
становится ребенок, поскольку месть воздействует на левую часть тела, голову, 
разум, логику, остов, волю, лимфу и т. д. Чем дольше мать ухитряется нравиться 
ребенку, тем ребенок лучше - кто из детей не постарается быть хорошим взамен на 
материнскую любовь и ласку.

Все мы знаем, что за доброту отплачивают добротой. Кто пытался отплатить, тот, 
вероятно, ощущал на себе, что отплатить долг благодарности невозможно. Зато 
возможно отомстить.

Нет ничего особенного в том, что разочаровавшаяся в любви женщина желает 
отомстить мужчине. Если не получается ему лично, жажда мести автоматически 
переносится на ребенка. Поскольку ребенок является тем средством, которым 
женщина намеревалась привязать к себе мужчину и переделать его по своей мерке, 
то если это не удалось, виноватым оказывается ребенок. В итоге мать, желающая 
нравиться своему ребенку, после развода принимается мстить ребенку. Более того, 
если она пожелает обзавестись новым мужем, ребенок станет в ее глазах 
непреодолимым препятствием. Большинство таких матерей, запутавшихся в душевных 
противоречиях, продолжают воспитывать своих детей и дальше, не умея при этом их 
любить, а кое-кто бросает детей на произвол судьбы. В обоих случаях дети желают 
нравиться матери с тем, чтобы мать не была плохой, чтобы мать стала жить вместе 
с отцом, чтобы мать вновь взяла их к себе и т. п. У таких детей готовность к 
самопожертвованию особенно велика.

Я не удивляюсь, когда слышу от женщин высказывания, произносимые без стеснения 
даже в присутствии ребенка - "Это не мой ребенок. Он весь в отца!" или "Не 
понимаю, в кого он такой уродился. Ни в мать, ни в отца! Я всегда это знала". 
Подобные высказывания действуют на ребенка, уставшего выслуживать любовь, 
словно удары плетью, поражая его в самую душу. Чем серьезнее он после этого 
заболевает, тем больше надеется хоть таким образом вызвать к себе любовь - 
может, хоть больного его полюбят. Ребенок судит по себе. Ведь сам он с 
трепетным участием относится к занедужившим, беззащитным братьям нашим меньшим, 
окружает их заботой и лаской, чтобы больному было хорошо. Поэтому он и 
рассчитывает на такое же отношение к себе. Его несбыточная мечта оборачивается 
безысходностью. У такого ребенка нет надежды на излечение.
Пытаясь обратить внимание матери на ее ошибки, я спрашиваю: "Вы хоть понимаете, 
что Вы сейчас сказали?" Вместо ответа нередко следует атака: "Я прекрасно знаю, 
как Вы ко мне относитесь!" Мать готова отстаивать свои права.
Женщина, постоянно пребывающая в состоянии самозащиты из-за неисправленных 
ошибок и чувства вины, не понимает того, что ею совершаются все новые ошибки, 
но об этом ей нельзя говорить, ибо раздраженный человек взрывоопасен. Желая 
понравиться мне и зная, что мне она не нравится, она не в состоянии понять, что 
я отношусь плохо к ее поведению, а не к ней самой. Она отождествляет человека с 
его поступком и убеждена в том, что и я тоже.

После встреч с такими людьми я спрашиваю себя: "Имеет ли вообще смысл 
наставлять их?" То, что даю я, не входит в обязательную школьную программу, в 
отношении которой возникает автоматический протест. Я никому не навязываюсь. 
Вместо того, чтобы людей приманивать, я объясняю им, что было бы лучше начать 
заниматься собой. К сожалению, человек, которого постигла беда, ведет себя, 
словно бык, угодивший в колодец. Первым делом наподдаст рогами того, кто 
пытается его оттуда вызволить. Сочувствуя такому человеку, я чувствую, сколь 
нужна ему помощь. Не умея помощь принять, он злится на себя, а изливает злость 
на других, в том числе и на меня. Всякий раз я снова убеждаюсь в том, что 
наставлять нужно, но так, чтобы не навредить себе. Овладение искусством 
наставничества - труд не из легких.

Ради счастья своих родителей дети готовы на все, даже на смерть. Каждый ребенок 
чувствует душой, будет от этого польза или нет. Если дети видят в этом 
последний шанс, но и он пользы не приносит, то часть из них не возвращается к 
жизни, а кто возвращается, у того желание нравиться родителям перерастает в 
нежелание нравиться родителям, и оно будет только усиливаться. В тот миг, когда 
данный стресс приобретает непомерный размах, такой ребенок способен прибить 
мать либо отца ради того, чтобы понравиться миру. Точнее говоря, прибивает не 
сам ребенок, а его желание нравиться миру. С тем, чтобы затем осознать, что 
миру он, тем не менее, не нравится.

Желание нравиться всем больнее всего бьет по людям известным, именитым. 
Чуть-чуть славы, и вот они уже трудятся с трагическим отчаянием, чем приводят в 
восхищение эмоциональных поклонников. В итоге их круг расширяется. Страсти 
накаляются, отовсюду раздаются похвалы, человек горделиво задирает нос и 
перестает глядеть под ноги. Кто не глядит, тот не видит, что за каждым подъемом 
следует спад. Таков естественный ритм жизни.
У знаменитых людей нет жизненного ритма. Они кружат в гибельном адском колесе, 
вырваться из которого человек должен сам. Окружающие могут лишь помочь. "Лучше 
гореть, чем тлеть!" - произносится в самовосхваление и в самооправдание. Если 
человек выбирает такую жизнь, - то, когда он умирает, ни к чему искать виновных