однако хозяева казны его не поняли.
Вся обида читалась на его лице. Это значит, он был в высшей степени приятным 
джентльменом, но его подтачивала болезнь, отражавшаяся на лице. Стыд публично 
признаться в том, насколько превратно были истолкованы его иллюзии, как и в том,
 что ему плюнули в душу, - все это выражалось у него на лице, искаженном 
болезнью. Ответь он на обиду тем же, он наплевал бы в собственную душу, ибо 
одной из его целей было всегда оставаться джентльменом. Джентльменом можно было 
бы остаться и будучи Человеком, но он слишком завяз в своих принципах, 
требующих изо всех сил отстаивать свои идеи.



Здесь было бы уместно пройтись насчет государства, но я воздержусь. Напротив, 
подчеркну, что жизнь человека зависит от него самого. Высвободите в себе 
низведение духовного отдавания к материальному получению, тогда никто не сможет 
нанести Вам словами удар под дых, не сможет перекрыть Ваш энергетический канал.
Самое высокое уравновешивается самым низким. Чем более высокое слово, идею либо 
теорию Вы выдаете, тем больше Вас обвиняют в денежной корысти. Почему? Потому 
что Вы боитесь и не приемлете низведения духовного отдавания к материальному 
получению.

Допустим, Вы - учитель из числа бессребреников. Опять же, допустим, на Вас 
надета единственная пара штанов, а в кармане перекатывается последний медяк - 
ведь мысли о деньгах посещают Вас в последнюю очередь. Но если Вы посмеете 
запросить достойную оплату за свой труд, Вам заявят, что Вы думаете только о 
деньгах. Вы не сознаете того, что Ваша смелость - это подавляемый страх, 
который притягивает то, чего Вы боитесь. Боитесь, как бы Вас не сочли плохим 
человеком. И нате - сочли.
Если Вы высвободите свои страх и злобу, испытываемые в связи с низведением 
духовного отдавания до земного обретения, то поймете, почему деньги испокон 
века считались грязными. Идея есть святость, которая созидает материальный мир, 
в том числе и деньги, но алчность истребляет святость, а значит, собственного 
создателя. Так человек, которому Вы секундой раньше оказали бескорыстную помощь,
 может углядеть в Вас собственную жадность к деньгам и обвинить Вас в этом в 
глаза либо за спиной. Он не понимает того, что, нанеся удар Вам, он нанес и 
себе удар по печени, и скопившаяся там злоба выплеснулась наружу. Его 
подсознание напомнило ему, что существует священный закон природы, который 
гласит, что духовное отдавание и земное отдавание должны быть уравновешены. 
Если ближний потрудился, помогая тебе, то нужно за это ему отплатить, тем самым 
ты ему поможешь. Корыстолюбие же не позволило человеку с этим согласиться. 
Корыстолюбие - такая вещь, что человек все гребет под себя, однако не атакует, 
когда нет кого атаковать.

Критикуя чужое корыстолюбие и духовную приземленность, Вы попадаете в самого 
себя, поскольку фактически в ближнем критикуете себя. Чем больше Вы считаете, 
что Вы не такой, тем больше Вы такой и есть. Поскольку относитесь к этому 
отрицательно, то скрываете данное качество от себя и других, да так, что никому 
никогда про него не прознать. Знают про это лишь жизнь да Ваше живое тело и 
соответственно реагируют.

Пример из жизни.
Как-то раз я начала совместную работу с одним умным и очень активным 
организатором. Разница между нами заключалась в том, что пока я еще размышляла, 
он уже действовал. Привлек к делу широкий круг личных знакомств. Я не успевала 
досконально обдумать и проверить свою идею, а он уже приходил в восторг. Для 
меня это было и есть красным сигналом светофора. Мне казалось, что я достаточно 
хорошо разбираюсь в напарнике, как вдруг после успешного разрешения некоей 
сложной проблемы он с воодушевлением заговорил о том, что с моими способностями 
нам любое дело по плечу.

Его план по форме имел целью спасти мир, по содержанию же речь шла о покорении 
мира. Тогда я не знала, что он этого не ощущал. Я же почувствовала и была 
шокирована тем, что духовный, как мне представлялось, человек может быть таким 
корыстным. Тогда я еще не знала, что ни один человек не может быть только 
духовным. В ту пору я была еще столь наивна, что верила умным, знающим людям, 
которые восхищались духовностью. Я чувствовала, что здесь что-то не так, но не 
понимала, в чем дело.
Мои призывы к осторожности пролетали мимо его ушей. Хотелось развернуться и 
броситься наутек, однако не позволяла воспитанность. Мое самочувствие 
ухудшалось с каждой минутой. Меня выручила болезнь - не дала мне сделаться 
интеллигентной, и я не предприняла ничего для ее предотвращения. Мне хотелось 
заболеть, и я заболела. В течение часа температура у меня подскочила до 40° и 
"потекло изо всех дырок", так как единственной моей мыслью было: "Прочь отсюда 
- и навсегда!" Я желала заболеть, чтобы не высказать авторитетному человеку 
прямо и откровенно своего мнения. Это значит, что тогда я еще не посмела быть 
сама собой.

Покуда я в смятении терзалась вопросами, дескать, как же так и как так можно, 
температура не спадала, но как только я принялась высвобождать корыстолюбие, 
что обращает святыню в товар, температура пошла на убыль. Ныне меня подобные