благородной идеей и вынуждает подчиняться своей воле и других.
В своем самолюбовании и самовосхвалении он может считать себя либеральным, 
тогда как другие видят в нем высокомерную, надменную снисходительность, которая 
является на деле опасной ловушкой. Он зорко следит за тем, чтобы никто из 
подчиненных не поднял головы и не стал лучше него. Но всегда находится такой 
смельчак, который тоже хочет быть лучше других и выпрямляет спину или, по 
крайней мере, перестает ее гнуть - и тогда кажущаяся снисходительность 
моментально оборачивается мстительной завистью, которая обладает неограниченной 
фантазией.
Так снисходительный отец - глава семьи - может превратиться в деспота, а нежная 
и заботливая мамуля - в вулкан, извергающий проклятия и ругательства. Так умный 
руководитель дружного коллектива может превратиться в безжалостного комиссара, 
который во имя общей цели решает всем прочистить мозги. Решает единовластно, не 
догадываясь предоставить другим право голоса. Он берет на себя право обижаться, 
если кто-то думает иначе.
Хорошо разбираясь в людях, он умело разжигает зависть у завистливого, чтобы 
унизить противника. Противником автоматически становится тот, кто смеет 
выразить свою волю. Чем сильнее желание быть лучше других, тем интеллигентнее 
реализуется цель. Если противник пострадал, то он выражает сочувствие, жалеет 
его и сокрушается, что вовремя не сумел принять меры предосторожности. Он 
считает, что никто не замечает за фасадом благовоспитанности лицемерия его 
пустых слов и не замечает его приторного желания нравиться. Предложение помощи 
с его стороны - это притворство, за которым кроется страх а вдруг его помощь и 
вправду потребуется. Он вздыхает с облегчением, если помощь не потребовалась, и 
обиженно рассказывает, что от его помощи отказались. В искренность чужой помощи 
он не верит, поскольку видит в других себя.
Многим нравится находиться в компании или коллективе людей ниже себя по уровню. 
Такие руководители считают себя великодушными и упиваются собственным 
превосходством. Они делают все, чтобы другие не повышали свой уровень. Не 
обучают сами и не дают другим учиться. А если кто-то, тем не менее, учится, то 
они создают такие ситуации, когда теория этого человека оказывается 
посрамленной их опытом и высмеянной публично. Желание быть лучше других 
высмеивает достоинство, ибо во главу угла ставит ум.
У того, кто стремится быть лучше других, возникает непреодолимое желание 
растоптать достоинство человека менее умного, однако более достойного. Ведь 
достоинство превыше ума. Поэтому не стоит особенно вразумлять желающего быть 
лучше всех - материальная сторона жизни сама укоротит его заносчивость и 
самомнение. Если бы он смог отомстить ситуации за свое унижение, то ситуации от 
этого не стало бы больно.
Если он злобно мстит некоей вещи, то вещь на то и есть. Ей тоже не больно. Ее 
нельзя убить, потому что она жива и в то же время мертва. Неважно, лежит ли она 
на земле в целости или разбита. Она существует и когда ее выбрасывают на 
помойку либо сжигают. Информация о ней сохраняется в подсознании человека и 
поучает его, покуда урок не усваивается. Пусть хоть на это уйдет вечность.
Кто очень сильно желает быть лучше других, тот желает также быть лучше учителя 
либо быть лучше святого. Святые это знают и, чтобы не провоцировать людей на 
насилие, становятся отшельниками.
Учитель, желающий быть лучше других, при всяком удобном случае подчеркивает, 
что ученик ничего не знает и никогда не выучится. Такого типа родители, учителя,
 руководители, а также церковные иерархи любят повсюду рассказывать о том, как 
им трудно живется, потому что никто ничего не знает, не умеет, не желает, не 
делает и что им, бедненьким, приходится тянуть за них лямку. Приходится 
выполнять всю самую сложную и ответственную работу за глупых, ленивых и 
недобросовестных, иначе жизнь на свете остановится. Охаивание других через 
восхваление себя перед людьми, далекими от жизни, звучит правдоподобно, поэтому 
подобные разговоры ведутся с особым пылом в обществе несведущих людей.

Кто не боится быть глупым, тот не подчеркивает свой ум, чтобы выпятить чужую 
глупость. Кто не подчеркивает своего превосходства, тот не возвышается, унижая 
других.
Желание быть лучше других может выражаться в лицемерии святош. 
Смиренно-сердечные слова и благородные идеи, фарисейски льющиеся из уст, быстро 
распознаются и быстро приедаются из-за своего дутого пафоса. Особенно когда их 
приходится выслушивать многократно. Люди, тоскующие о божественности, не 
замечают, что проповедник вещает лишь ради того, чтобы превознести себя. Такие 
проповедники встречаются как среди мирян, как и среди церковников. Есть такие, 
которые не ведают о своем скрытом "я", и их со временем отваживают. Но есть и 
такие, которые рыскают на свету и в тени оборотнями под разными масками.
Наивный человек, который желает видеть в жизни одно только хорошее, не 
распознает святошества за невиннейшим ликом и не догадывается, почему в беседе 
с этим хорошим человеком у него возникает такое плохое мнение о себе. Он не 
замечает злорадства в скрипучем голосе святоши. А человек бывалый замечает и 
может от всей души возненавидеть святошу, который настолько вжился в свою роль, 
что она стала его второй натурой. Женщина-святоша не понимает, почему муж 
поднимает на нее руку. Мужчина-святоша недоумевает, отчего жена точит на него 
зубы. Их подзуживает злоба к фальши. Сам же святоша и не подозревает, что он 
вещает не от сердца, а говорит о том, как должно быть. Страх мешает ему 
пропустить знания через сердце и превратить их в собственную житейскую мудрость 
- страх, что я не столь умен, чтобы самому придумать что-либо умное. А быть 
хоть чуточку умнее другого ох как хочется.