что и в этом вопросе Библия трактуется слишком однозначно. Я взялась 
перечитывать ее с тем, чтобы ничего не упустить. Я считаю, что не надо 
жертвовать собой. Жертвование - это манипуляция человеком. То, что Христос 
пожертвовал собой, следует воспринимать не как самопожертвование, а как 
испытание любви.
Каждого из нас Бог наделил каким-нибудь даром, и единственное, что от нас 
требуется - это служить ему этим даром. Однако обитающий в нас страх меня не 
любят вынуждает нас скрывать свое истинное "я" настолько, что мы не знаем о 
собственных дарованиях. Потому-то среди нас столько недовольных людей. Я тоже 
не обнаружила пока в себе ни одного дарования, но ощущаю, что близка к этому. 
Нужно поверить в себя, тогда возможно поверить в Бога и в других людей.

Не знаю почему, но прощение лучше всего получается у меня в церкви.
Для меня существует два вида прощения: прощение разумом и прощение сердцем. Это 
совершенно разные вещи. На данный момент я научилась прощать разумом. Наделе 
это не что иное, как просто понимание. Было странно, когда к концу процесса 
прощения я забывала начало мысли. Не помнила, кому и что именно я должна была 
простить. Всякий раз я пугалась и думала: уж не склероз ли это? Позже я поняла, 
что я настолько прощала от всей души, что первопричина переставала для меня 
существовать. Я все поняла правильно.
Поскольку до сердца я еще не дошла, то с прощением от сердца у меня бывают 
трудности, но я стараюсь. (В этом пациентка ошибается. Не научись она прощать 
сердцем, исцеления бы не произошло. - Прим. автора.)
За те полтора года, что я занимаюсь прощением, я пришла к убеждению, что все, 
что мы в жизни осуждаем, нам суждено испытать на себе. Нам необходимо это 
усвоить. Сама я более всего осуждала пьянство. Трудно понять, почему люди 
добровольно губят себя. Я часто размышляла о пьяницах, и моя ненависть к ним 
все возрастала. Относиться к ним с пониманием я научилась на собственном опыте. 
А именно: я вдруг заметила, что одежда становится мне тесноватой. Купила новую, 
попросторнее, но и она стала мала. Я подумала - что за ерунда, ведь я всегда 
была стройной, а теперь вдруг такая напасть! Я обнаружила, что потребляю пищу в 
несколько раз больше, чем требуется телу, но я уже пристрастилась к еде. 
Особенно к сладкому. Я потеряла форму, но так как еда меня привлекала, я 
продолжала есть.
Наконец я задумалась, почему я так делаю, и обнаружила, что переедание - такая 
же наркомания, как и алкоголизм. Несмотря на прозрение, было очень трудно 
урезать себя в еде. Я поняла, что сама навлекла на себя этот урок, но он был 
для меня крайне необходим и прибавил мне ума. Теперь я умею лучше 
прислушиваться к своему телу. Особенно здорово делать это в продовольственном 
магазине. Подхожу к прекрасному, аппетитному высококалорийному продукту и 
мысленно спрашиваю у тела, нуждается ли оно в этом продукте и почему. Как ни 
странно, но если я даю себе толковый ответ, у меня пропадает аппетит к тому, в 
чем мое тело не нуждается.
Таким же образом я избавилась от пристрастия к кофе. Прежде я относилась к 
категории "сов" и считала, что не смогу двигаться без пол-литровой чашки кофе. 
Оказалось, что могу. Вместо кофе моему телу нужно просто больше времени на 
пробуждение. То есть следует раньше вставать. Невероятно, но я, которая без 
будильника до полудня не просыпалась, встаю теперь сама рано. Во мне зреет 
убеждение, что еще лучше было бы просыпаться с восходом солнца и пробуждением 
природы. Я уверена, что скоро приду и к этому. Возможно, это произойдет во 
время летнего отдыха, когда я собираюсь поститься в течение недели.

Признание сердцем своих страхов далось мне в последнюю очередь. Легко прощать 
разумом, но покуда прощение не идет от сердца, от страхов не освободиться. В 
качестве примера могу рассказать о третьей годовщине смерти матери. Я считала, 
что три года печали - срок достаточно долгий. Я решила - что было, то было, и 
не стоит об этом больше думать. А так как печаль не отступала, то позвонила 
подруге, чтобы поболтать для поднятия настроения. Ее муж сообщил, что она пошла 
на кладбище приводить в порядок могилу своего отца. В тот же вечер я 
отправилась на день рождения. Моей соседкой за столом оказалась недавно 
овдовевшая молодая женщина. Я не могла выносить ее героического глотания слез и 
пересела на другой конец стола. Угадайте, о чем там говорили? Естественно, о 
мертвых. С утра до вечера все оборачивалось так, чтобы я осознала боль своей 
утраты. Я поняла, что глупо скрывать свои чувства и что я имею право печалиться,
 когда мне этого хочется. Видимое благополучие не исключает печали. Выплаканная 
печаль - печаль освобожденная, поэтому после слез легче жить.
И моим основным страхом тоже является страх, что меня не любят. В течение 
долгого времени я не желала себе в этом признаваться. Ведь я - прекрасный во 
всех отношениях человек, как можно меня не любить! Моя душа протестовала. 
Мало-помалу я стала проникаться осознанием того, что я всегда и везде старалась 
выслужить любовь других - и как еще старалась. И мне это удавалось. Это, 
конечно, горькая правда, но ее признание расставило по своим местам многие 
нерешенные вопросы. Я стала лучше разбираться в своем муже и в нашем браке. Я 
поняла, что любовь и секс - две стороны одной медали. Если одна слишком велика, 
то другая слишком мала. Та, что побольше, увеличивается, а поменьше - 
уменьшается, покуда они не меняются местами, и все повторяется сначала. Тяжкий 
крест и лишения вместо заветного брака по любви.
Насчет того, чтобы любить мужа, наши взгляды с г-жой Виилма расходятся. Для 
того, чтобы полюбить мужа, нужно в первую очередь полюбить себя. (Пациентка еще 
не освободилась от некоторых навязчивых представлений, поэтому ею упущено из