знаете ли, и у здоровяков... Ни-
    355
    колкр не хотел оттуда звонить. Как только оклемался, набрал номер. Мужской 
безразличный голос.
    — АлВ. Вам кого?
    — Николку можно?
    — Слушаю.
    — Николку мне.
    — Это я. Вам кого?
    — Никол, это я, Бим. У тебя что теперь, бас?
    — Вам маму позвать?
    — Да нет, как дела?..
    — А. НичВ. Ну до свидания.
    Прибежал... Все, все оборвалось, упустил. В восьмой не перешел, летом 
дважды сбегал из дома. Сейчас ему девятнадцать, давно наркоман.
    ...Итак, выводы, доктор?..
    Не обещай. Делай. Не обещай. Просто делай. Не принуждай к обещаниям. Не 
рассчитывай на обещанное. И себе тоже — не обещай.
    Так-то лучше, думал я. Но ведь какая подлость: обещания жизнью. Не обещать 
может лишь мертвый, но и он обещает.
    Насчет комиссии, доктор, я пошутил.
    MEMENTO
    ...Уже рассвет, а ты спишь и слушаешь... Вот каркнула первая ворона, тишина 
повернулась на другой бок Слушай, спи и слушай, я расскажу... Я перевел... 
MEMENTO — слушай и спи... «Memento» — значит, помни. А помни — значит не лги 
себе. Все страхи от незнания, слышишь?.. Когда ты не думаешь о смерти, ты не 
знаешь ее. Когда думаешь с ужасом, тоже не знаешь. Когда с желанием — тоже... 
Все чувства и все желания относятся к жизни, а смерти ты не чувствуешь, смерть 
недоступна чувствам, но е е можно знать, спи, смерть НАДО ЗНАТЬ, и ты не будешь 
ни торопить ее, ни бояться, слышишь?.. Все страхи от незнания. Помните, кричу я 
самым злым и уверенным, ПРОСНИТЕСЬ, ОПОМНИТЕСЬ. А вы, глупые, вы страдаете от 
застенчивости? Мучаетесь тревогой, ревностью, завистью, вас обманывают, 
обижают? Приглашаю, можете   прихватить   и   обидчиков,   и   обиженных   —
    356
    ВСПОМНИТЬ... И вы, и те, кого вы стесняетесь, ненавидите, любите... Спи и 
слушай...
    В детстве смерть не воспринимается как небытие. «Дедушка умер» — не 
перестал быть, а просто учудил что-то, ушел, спрятался — ну найдется как-нибудь,
 образумится. В деревнях об умерших иногда говорят: «потерялся», хорошо говорят.

    «Разлука — младшая сестра смерти», — сказал поэт. Нас и вправду за каждым 
углом стережет пуповинная боль расставаний. Дети это чувствуют сильнее: 
оторваться от игры — это же смерть игры, идти спать — это в который раз идти 
умирать, и никак нельзя отпускать тех, кто тебе нравится, потому что в мире 
живет великан по имени Случай. Дети быстро забывают умерших, у них огромная 
сила воли. «Прощай» — предусмотрительнее «до свиданья».
    ...Воронка времени закручивается все круче. Обстрел по нашему квадрату, 
сезон расставаний... Вещи, твои вещи, эти задумчиво-хитрые существа, терпеливо 
дожидаются своего сиротства. Следы, которые ты оставляешь так неуклюже, — дети, 
долги, грехи, строчки... Дальше, скажут они, уже не твое дело.
    В. Л.
    Как-то попала мне в руки ваша книга «Разговор в письмах». Мое внимание 
привлек ваш ответ человеку, который панически боялся смерти...
    Смерти я не боюсь. Я даже жду ее с нетерпением. Боюсь только, что вы, как и 
все меня окружающие, в это вряд ли поверите: ведь даже люди, прожившие долгую 
жизнь, испытывающие адские муки от каких-нибудь болей, всеми силами цепляются 
за жизнь. А я вот жду смерти.
    Год тому назад у меня погибла дочка. Ей было 16. Она училась, была доброй, 
умной, красивой и, похоже, талантливой. Она рисовала, и в каждом ее рисунке 
обязательно были цвета солнца и неба. Рыжие волосы и веснушки, синие глаза...
    Вместе с ней я похоронила и свою душу. Мир стал пустым, потерял краски, а 
жизнь моя потеряла смысл. Мне стоит огромного труда сдерживаться и не говорить 
грубости всякий раз, когда мне говорят: «Возвращайся в жизнь, ты еще молодая». 
Люди просто не представляют, кем была
    357
    для меня моя дочка. Мы с ней были не просто мать и дочь, она была для меня 
еще и подругой, у нас с ней никогда не было друг от друга тайн, мы ни разу не 
сказали друг другу ни слова лжи. Я знала ее друзей, их радости и тревоги, жила 
их жизнью. Благодаря дочке я прожила второе детство и вторую юность, и в 39 лет 
все казалась себе молодой, легкой, могла повозиться и подурачиться с ней, как 
ровесница...
    Она погибла — и стало пусто.
    Я не желаю верить в то, что ее нет и не будет. Я хочу верить, что разлука 
эта — временная. И я, никогда и никому не завидовавшая, начинаю завидовать 
старым женщинам. Моей двоюродной бабушке 85 лет. За свою жизнь она потеряла 
четверых детей, но она спокойно доживает свои дни с твердой уверенностью... 
Насколько бы мне легче было переживать свое горе, если бы я так же твердо 
верила в то, что, когда придет мой срок, моя дочка встретит меня и уж больше мы 
с ней не расстанемся.
    Нет ли у вас таких фактов и таких слов, которые бы укрепили во мне мысль о