тебя не было, через смятение...
    Потомок твой будет иметь другой цвет кожи, другую форму глаз, 
непредставимое мышление, и говорить будет на другом языке.
    Ему трудно будет читать эти строчки — не иначе как с помощью словаря.
    А тебе трудно сейчас. Ты уже принял Человечество, но оно тебя еще не 
приняло. Ты говоришь на своем языке, а оно на своих...
    У меня нет слов, чтобы доказать тебе, что твое одиночество — заблуждение. 
Но представь: ты — родитель, а Человечество — твое незаконченное творение, 
растущий ребенок. Чадо это уже выскакивает иногда из колыбельки, ушибается, 
пачкается, болеет, бьет себя до потери сознания, непрерывно орет. Знает только 
три слова: «дай», «пусти», «покажи».
    — Дитя мое, — скажешь ты, — я тебе все объясню и доверю, все дам — подожди, 
чуточку терпения. У тебя уже развиты мышцы, и даже слишком, но ум еще не созрел,
 глаза — и те не открылись. Не так-то просто расти... Ты поймаешь себя, когда 
ясно меня увидишь. А чтобы скорее и не так больно — верь мне и не мешай себе...
    Скажешь ты это, конечно, без надежды на понимание.
    Человек стремится, сознавая то или нет, стать звуком вечности. И сейчас, 
как в дни предпамятные, обрести смысл означает — ВЫЖИТЬ.
    Если человек не задается вопросом о смысле жизни, это не значит, что его 
жизнь лишена смысла. Вот ребенок, ему нет еще года — бессмысленна ли его жизнь? 
Вопрос глупый, правда? Для его родителей он и есть живой смысл — чудо, каторга, 
наваждение — вот он, тут, в мокрых пеленках. И что из того, что сам он своего 
смысла не сознает?
    346
    Здесь мы ясно видим, что смысл жизни постигается извне жизни. Смысл — ДЛЯ.
    Видим ясно и то, что смысл можно сотворить, можно родить из неизвестности.
    Почему же не допустить, что это справедливо и для нас, взрослых, 
пожизненных детей мира? Почему не предположить, что мы и сейчас, неведомо для 
себя, драгоценны, осмысленны ДЛЯ КОГО-ТО...
    Мои родители ушли, оставив меня без ответа на множество вопросов — о себе, 
обо мне, обо всем... Теперь я, их дитя, вижу ИХ смысл, который ими не 
постигался. То, о чем они не могли догадываться, чего не желали... Вижу древо 
неохватимое: одна из веточек — я.
    Я теперь жизнь их смысла. Но ДАЛЬШЕ я ничего не вижу. (.)
    (О
    ...Ты произошел из двух маленьких клеточек, слившихся в одну. С гигантской 
скоростью пробежал путь в миллиард или более лет — от самого зарождения жизни, 
через стадию некоего беспозвоночного, некоего рыбоподобного, земноводного, 
пресмыкающегося... И вдруг — Человек.
    Развитие психики изначально так же запрограммировано, как развитие зубов. 
От рождения дано любопытство, способность воспринимать. От рождения — и 
потребность внутреннего единства. Твое обучение — забота среды и общества; но 
дальше — сам, только сам. Научишься ли понимать и мыслить — еще вопрос.
    Развитие не закончено: оно не может быть законченным никогда, оно может 
несчастным образом задержаться — но конца нет! Даже когда постареешь, развитие 
продолжается...
    (О
    ...Ты явился на свет. О великой бесконечности, окружающей тебя, не 
подозреваешь, только содержишь ее в себе. Ты растешь. Мир твой расширяется. 
Вступаешь в общение с существами, тебе подобными, но свое подобие им начнешь 
понимать нескоро... Тебе открываются новые жизненные пространства. Ты уже 
умеешь читать, писать, уже освоился с телевизором. Ты развиваешься — и тем 
самым все более ВЫХОДИШЬ ИЗ СЕБЯ — не в привычно дурацком смысле этого 
выражения, а в самом глубоком. Ты все больше узнаешь, но как узок еще твой 
мирок. О сколь-
    347
    ких людях, о скольких тайнах еще не имеешь понятия. А о самом себе — что ты 
знаешь о себе в 18 лет, когда организм твой уже давно готов производить новые 
существа, стать родителем целого человечества? Ты все еще живешь как во сне.
    И ВДРУГ - ПРОСЫПАЕШЬСЯ. ПЕРЕД ТОБОЙ ТЬМА.
    ..Этот тяжкий момент можно назвать первым кризисом бесконечности — первым 
духовным кризисом. У одних лет в 16—18, у других раньше, у третьих позже... У 
одних с ужасом и отчаянием, иной раз даже с психозом, у других поспокойнее. Но 
мало кто минует его, а тех, кто минует, можно считать не проснувшимися.
    Ты спрашиваешь: а почему первый кризис? Что, должен быть еще и второй, и 
третий? Этим не кончится?..
    Ну, конечно, не кончится никогда. (.)
    (О
    ...Конспект нашего последнего диалога.
    — Как доказать себе, что моя серая жизнь имеет еще и какой-то смысл?
    — Поверить в него.
    — Чтобы верить, нужны доказательства. Чтобы верить в смысл, я должен видеть,
 что я с ним связан. А я вижу обратное.
    — Верят не в то, что видят.
    — Во что же?
    — Есть области, где нет фактов и доказательств, но есть вера. Ты не можешь, 
строго говоря, доказать честность ни одного человека на свете. Но ты все-таки 
веришь в честность хотя бы некоторых. Если бы никто не верил друг ДРУГУ, жить 
было бы невозможно. А иногда, чтобы увидеть и доказать что-то, нужно сначала в 
это поверить. Так алхимики верили, что вещества можно превращать друг в друга,