Подошедший поднимается, прохаживается, снова 
присаживается. Указывая на табло «СЕАНС», все еще горящее, 
спрашивает у Сидящего: 

— Кто этот врач? Не экстрасенс? 
— Не знаю. Может быть... Но вряд ли. А что? 
— Я был у одного. Мужик, скажу я вам, догадлив: вы, 
говорит, совсем того, у вас, сказал, еще в утробе все чакры 
сдвинулись в астрал, а третий глаз, как в гардеробе, 
в районе копчика застрял. Вот почему ваш позвоночник 
от пассов прану не берет, в нем тока нет. И мочеточник 
повернут задом наперед. 
— Недурственно. Какой же вывод? 
— Куда выводится моча? Куда ей надо — в кран для 
слива. Могу хоть через два плеча. 
— А дальше? 
— Дальше тоже можно. 
— Я не про то. Что вам сказал... 

— А, этот прохиндей? Безбожник, поморщился, сто 
баксов взял. Сказал: во вторник приходите, начнем лечение. 
А я его немножечко обидел, послал в далекие 
края, чтоб неповадно было людям морочить чакры, 
деньги драть. Но строго их судить не будем, им роль 
приходится играть. 
— Да... Ну, а дальше? 
— Познакомил меня мой друг со старичком. Не знахарь, 
нет, в соседнем доме живет. Весь согнутый крючком, 
лет девяносто. Мой Алешка на нем помешан — 
«Благодать!..» А денег, говорит, немножко, совсем немножко 
нужно дать, без пенсии старик остался... 
Пришли — лежит, чуть дышит дед. Но закряхтел и сам 
поднялся, дал толокнянки на обед. Глаза живые, хоть и 
грустно смотрели... Запалил свечу... А толокнянка — это 
вкусно, попробуйте, я не шучу. 

— Ну, а потом? 
— Потом молились... Старик был слаб: увял, устал: не 
спит, а веки опустились. Я свой бумажничек достал, а он: 
«Спасибо, добрый мальчик, я ваших не возьму рублей. 
Вот бы уехать вам подальше, где много лесу и полей, питаться 
молоком коровьим, купаться в речке, видеть сны... 
Вы тяжело больны здоровьем и трезвостью опьянены...» 
Сидящий начинает ерзать, покряхтывая и морщась. 
Подошедший сочувственно осведомляется: 

— Что,голова? 
— Радикулит. 
— Сочувствую и понимаю, гм-гм. И здорово болит? 
В вопросе прозвучала зависть. Мне стало вдруг нехорошо, 
я встал и, глупо улыбаясь, в пустой свой кабинет 
вошел. Инкогнито вредит здоровью, но кто придумает 
прием, чтобы, своей не сбившись ролью, остаться с кемнибудь 
вдвоем? Халат препятствует. 


ре/Сио (JU/bOhvOCu 

— Войдите. Да-да, сюда, на этот стул. Что так испуганно 
глядите? Радикулит. Не обманул. 
— Простите, доктор... Интересно... Ей-богу, я вас не 
узнал. Я роль сыграл... Ей-богу, честно, я тороплюсь: хоккей, 
финал... 
— Готов принять вас без подвоха и никуда не торопя. 
И я сыграл. Не так уж плохо — нечаянно сыграть себя. 
— Нечаянно, вот-вот... Случайно, как в поезде комунибудь 
— открыться... 
— Может, выпить чай нам и просто вместе отдохнуть... 
от роли?.. 
—• Разве роль отпустит? Она, как тень, всегда со 
мной. Теперь вы врач, приемщик грусти, а я отгрузчик, 
я больной. 

— Но нет ведь грусти, вы сказали. Тоски, сказали, 
тоже нет... 
-- Есть пустота. И сцена в зале, а зал — вот этот кабинет... 
Тоска — мечта! — вагон эмоций! — любую боль перетерплю. 
А с пустотой нельзя бороться, она похожа на 
петлю, она в петлю и тянет... Бредни, простите, доктор...