надеждой и страхом. А то, что человеку самому хочется быть лидером, еще не 
означает, что он посмеет и сумеет им быть. Во многих случаях дело 
ограничивается только слепой борьбой против всякой власти и даже не борьбой, а 
брюзжанием и кукишем в кармане.
    Положение лидера имеет и преимущества и недостатки, смотря по тому, что 
принимается за ценность. В чем-то лидерство увеличивает число степеней свободы, 
а в чем-то уменьшает. То, в какой мере лидерство привлекательно для данной 
личности, в какой мере эта стратегия ей присуща, зависит от множества 
переменных. Глубинное самоощущение, общий тонус уверенности — неуверенности — 
это определяется гормональным статусом и особенностями мозговой химии. Самые 
отчаянные и несносные лидеры — маньяки и гипоманьяки. Но огромное значение 
имеет и выработанный стереотип поведения: то, как складывались на протяжении 
жизни взаимоотношения в семье, с товарищами, на работе. По статистическим 
данным западных социологов, удачливыми руководителями чаще становятся старшие 
дети больших семей, а протест и бунтарство — удел младших. Любопытно еще вот 
что: при властном отце и мягкой матери растут активные, агрессивные сыновья, а 
дочери пассивны (конечно, тоже лишь в статистическом преобладании) ; когда 
сверхактивна мать, сыновья малоинициативны, слабовольны (прослеживается даже 
склонность к шизофрении и алкоголизму), а дочери активны.
    Уже в сообществах некоторых высших обезьян мы видим, как стихийный принцип 
иерархии сменяется зачатком социальной преемственности, лидерством «сверху». 
Приближенные вожаков, их самки и детеныши получают преимущества, не 
соответствующие их истинному психофизическому статусу, и образуют подобие 
государственной элиты. Вожаки вступают в коалиции, так что и более сильным, но 
разрозненным самцам не удается их сместить.
    Чем более развито общество, чем стабильнее его структура и выше ступени 
социальной лестницы, тем меньше стихийности в лидерстве, меньше выдвижений и 
больше назначений. Получается нечто прямо противоположное животным иерархиям: 
там роль — функция качеств, здесь качества — функция роли. Вчера студент, 
сегодня начальник, ты должен доказать свои способности быть лидером и 
подчиненным и вышестоящим. Вышестоящим ты должен дать это понять, а нижестоящим 
— почувствовать. Всякому человеческому руководителю приходится быть лидером 
одновременно на разных уровнях — и социально-ролевом и безотчетно-стихийном 
(тон, стиль, дистанция), и настоящий руководитель, очевидно, тот, у кого эти 
уровни приведены в совершенное соответствие с объективной задачей.
    
    Я ДЛЯ ДРУГИХ
    
    А теперь я хочу доказать психологему, что у здорового человека не бывает 
моментов (исключая, быть может, один-единственный), когда он перестает смотреть 
на себя со стороны.
    Это продолжается даже во сне. (Смотри для сравнения психологему на стр. 106.
) У японцев, например, поза во сне считается важным показателем культурности и 
специально вырабатывается с детства, особенно у женщин. Супруг имеет полное 
право потребовать развода, если заметит, что супруга спит некрасиво. Японская 
женщина должна следить за собой в любую минуту — другими словами, всегда 
смотреть на себя глазами мужчины.
    Но это частный случай, а я хотел бы доказать, что мы смотрим на себя 
глазами других всегда, в любой миг, в любом деле, и не думая об этом и не 
подозревая. Что  подсознание наше так же пронизано взглядами других, как и 
сознание. Что смотреть на себя глазами других —? особый человеческий инстинкт.
    Начинается все с того момента, когда маленький человечек начинает сознавать,
 нет, только чувствовать, что на него смотрят. С учета внешнего присутствия.  
Кончается  присутствием  внутренним.
    ...В холле Ленинской библиотеки стоят, прохаживаются, разговаривают люди. 
Засиделись, хочется размяться. Но как посмотрят на человека, который позволит 
себе сделать гимнастику? Здесь это не принято, и в голову не придет, отметается 
на пороге сознания. А почему, собственно? Кому это помешает? Никому. Но знаете, 
я не псих.
    Почти непреодолимое взаимное сковывание... На улице, в переулке, по утрам 
или вечером можно встретить бегающих людей в спортивных костюмах, молодых или 
пожилых, в последнее время все чаще. Но обывателей они шокируют. Бегающие это 
знают, и лица их замкнуты, им приходится преодолевать дополнительное 
психическое напряжение. Я знаю, правда, одно место, где такой бег по улицам в 
обычае, — Новосибирский Академгородок.
    Мужчина идет с женщиной, она плохо себя чувствует. Центр города. Выход из 
подземного перехода, лестница. «Дай возьму тебя на руки, ты же легкая».— «Пусги,
 ты с ума сошел».
    Что-либо изменить очень трудно, даже при полном осознании происходящего. Вы 
пришли на пляж. Вам не жарко и купаться не хочется. Но если вы сидите в полном 
облачении среди голой массы, чувствуете себя идиотом, что вполне совпадает с 
мнением окружающих. Приходится раздеться, а то еще, чего доброго, подумают, что 
вы скрываете какой-нибудь физический недостаток. В самом деле, вон кто-то 
смотрит и говорит: «Пижон». Удалившись от голой массы, вдруг чувствуете, что 
вам не по себе, какая-то странная невесомость. Ах, вот в чем дело — вы забыли 
одеться! Вы перешли черту, никем не проведенную, незримую, но грозно реальную. 
Здесь уже ходят одетыми. И хотя, быть может, вы еще не успели встретить ни 
одного одетого человека, здесь уже нет раздетых, этого достаточно. Что ожидает 
человека, который появится в пляжном костюме в центре Москвы?