отчета: видим дрожь, взор наш как-то следует ей, резонирует, но до сознания это 
не доходит, рождая лишь ощущение.
    -
    
    Кроме того, есть магия линий, цветов и пятен. У бессознательного 
зрительного внимания есть свои законы. Специальный приборчик, графически 
прослеживающий путь взора, показал, что каждая картина имеет свой зрительный 
центр тяжести, фокус внимания, каждая предрасполагает взгляд к совершенно 
определенным маршрутам. Художники, конечно, давным-давно интуитивно это 
схватили, и хорошая картина — тот же гипнотизер.
    Не имеет ли это значения и в самом гипнозе?
    Рисунок лица, очертания бровей, глаз — может быть, это тоже как-то ловит 
взор? И еще движения...
    Сколько видов сильного взора? Могучий мужской взлет бровей. Смоляная 
цыганская чернота. Орлиность. Серо-стальная непроницаемость. Пронзительная 
голубизна. Глубокий мерцающий взгляд старика из-под нависших бровей, 
толстовский. Рембрандтовский. Наполеоновский — исподлобья.
    Прекрасные громадные женские глаза, желтовато-карие, открыто горящие. Эта 
женщина может стать если не гипнотизером, то его ассистентом, маленькая, глаза 
на ножках.
    А вот глаза небольшие, тусклые, зато с какой-то особой постановкой век, 
может быть, необычный угол схождения, — и вам трудно и смотреть в них и трудно 
отвести взор. Тяжелые, с нависшими, малоподвижными веками. Восточные, узкие, с 
совершенно загадочным выражением. А вот буравчики, прогрызающие вас насквозь...
    Что в этом от биологин, что от социологии? Почему этот взгляд кажется мне 
пронизывающим: потому ли, что чисто физиологической своей автоматикой вызывает 
у меня дрожь, или оттого, что такой взгляд считается пронизывающим, а теперь 
мне так и вправду кажется?
    Пожалуй, мне несколько повезло в том смысле, что есть некоторое совпадение 
со стереотипом гипнотизера. Но у многих из тех, кто и не слыхивал о гипнозе, 
внешность гораздо эффектнее. А у многих сильнейших гипнотизеров — абсолютно 
ничего, полнейшая заурядность. Ну совершенно ничего особенного: ни демонизма, 
ни мрачной сосредоточенности, ни лихорадочной эксцентричности, ни тяжелого, 
давящего спокойствия... И безбров, и одутловат, и сер. Стереотип, достаточно 
неопределенный, готов быстро переиграть гриву на лысину, огромные глаза на 
заплывшие щелки. И может быть, как раз заурядность внешности в этих случаях 
оказывается своеобразным союзником, вводя элемент неожиданности. Как это: такой 
 же,  как  мы,  и  гипнотизирует?  Значит,  что-то в нем есть. И правда, вон, 
кажется, что-то в складке над правым глазом... Флюид какой-то.
    А стереотип гипнотизера имеет собственную запутанную историю. В него 
вливается и старинный предрассудок про черный глаз, который может сглазить (не 
люби черный глаз, черный глаз опасный), — а это идет от боязни черноглазых 
чужаков среди светлых народов, — и образ магнетической личности, созданный 
вековыми усилиями художников, «бурный гений» немецких романтиков, 
демонически-байронически-бледно-лохматый Калиостро, Свенгали, Во-ланд... Кино 
подбавило перцу: крупным планом страшные глазищи во всех ракурсах.
    Среди различных приемов гипнотизации в руководствах скромно упоминается 
следующий: потребуйте от гипнотизируемого зафиксировать взгляд на вашем 
переносье; слегка расширьте глазные щели и, глядя прямо перед собою как бы 
вдаль, уверенным, категорическим тоном объявите ему, что сейчас он уснет...
    Можно, чтобы смотрел и не на переносье, а, скажем, в один правый глаз, в 
зрачок. Если вы умеете произвольно суживать и расширять зрачки, это совсем 
здорово. Скажите ему, что сейчас он увидит, как пульсирует зрачок. Он тут же 
почувствует, как кванты гипнотической энергии прямо так и прыгают оттуда, из 
глаза, а уж токов ощутит видимо-невидимо.
    Я не люблю глазной метод за его дешевую театральность и авторитарность, но 
пользоваться им все же, повторяю, приходится. На нем лучше всего идут дети и 
подростки обоего пола, женщины любого возраста, достаточно возбудимые, 
артистичные, истеричные, и некоторые мужчины, в основном не из числа тех, что 
блещут интеллектом. Риск связан только с трудностью предварительной оценки 
субъекта, а следовательно, при должном опыте весьма мал; борьбы же нет почти 
никакой: механизм внушаемости либо срабатывает, либо нет, идет или не идет — 
опять же в зависимости от правильности оценки.
    Значение техники взгляда, в сущности,  второстепенно. Метод хорош только 
быстротой, но и для быстроты он не обязателен. Смотреть в глаза пациенту долго, 
превращая свои глаза или нос в точку для фиксации на индивидуальном сеансе, 
глупо, устаешь, чуть ли не сам впадаешь в гипноз, а надо вкладывать максимум в 
лечебное внушение. Лучше, когда взгляд сам собой вводится косвенным подтекстом, 
а не лобовой атакой ва-банк, но можно вообще обойтись без него. Иногда же лучше 
его прятать как можно дальше.
    Вспоминается один эпизод. Был в гостях. Начался разговор о гипнозе. 
Отмалчиваюсь, надоело. Кто-то длинно болтает. Перестав слушать, задумываюсь, 
смотрю куда-то сквозь кого-то. Потом не помню, какая-то обычная сумятица, 
собираюсь домой. Ко мне подходит средних лет женщина, очень хорошо мне знакомая.

    —  Зачем ты это делал?
    —   Что?
    —   Гипнотизировал.
    —  Кого?
    —  Меня.