свежие фрукты и овощи; мед и сахар — с питьем; каши, хлеб — минимально.
      3.  Период  выздоровления   (развитие  контрнаступления организма):
      свежие фрукты и овощи — максимально; молоко и творог — умеренно; каши и 
хлеб — понемногу увеличивать; свежее мясо — еще более понемногу.
      4.   Период  после  выздоровления   (восстановление,  возврат к норме):
      свежие овощи и фрукты — максимально;
      свежее мясо — умеренно;
      все остальное — по желанию и возможности.
      Маленький комментарий. Первая задача питания при болезни — не помешать 
организму. Избежать малейших дополнительных вредностей и затрат драгоценных 
внутренних сил, бросаемых на борьбу. Вторая же задача — помочь. Обеспечить 
организм необходимым материалом для контрнаступления и восстановления сил.
      Начало — всегда с воздержания, с очищения. Простуда, ангина, грипп, 
какая-то другая инфекция? Сердечно-сосудистое недомогание, гипертонический 
криз? Серия приступов мигрени, радикулит, болит зуб?.. Немедленно прекращайте 
есть, а пейте побольше. Полдня, день, два, а то и три, в зависимости от 
серьезности состояния, выдержите режим очищения плюс другие меры, по 
необходимости.
      Само пищевое воздержание — очень крупная мера, убавляющая нужду в других. 
Если приходится принимать лекарства, то вместо полного воздержания — разгрузка 
в виде строгого фруктово-овощного рациона, соки или, при явном желании, молоко. 
При отвращении к пище и особенно при рвоте или поносе — не есть ни в коем 
случае ничего, только пить, даже на фоне приема лекарств.
      А затем — начинать есть в указанной последовательности. Нарушить ее имеет 
право лишь настойчивое желание чего-то определенного, как это иногда бывает 
после температурных кризов (сильно захочется, допустим, белого куриного мяса), 
только категорическое требование организма, который в болезни обычно резко 
мудреет. И мудрость эта проявится тем вернее, чем решительнее вы поможете 
организму очиститься.
      Не сбрасывайте со счетов колоссальный природный опыт. Болезнь, травма, 
любое кризисное состояние заставляют организм в сжатом виде повторить сызнова 
все этапы питания, которые пришлось пройти на протяжении эволюции. Возврат к 
изначальное™ — испытаннейшее средство спасения всего живого.
      Хочу надеяться, что грамота здоровья позволит вам и вашей семье обойтись 
без крайних мер.
      Как поздно приходишь к простейшим истинам.
      Скольких не спас, а мог бы. Сколько мучился сам...
      Одно из первых воспоминаний детства — голод, ревущий голод. Война, 
эвакуация... Маленькое рахитично-дистрофич-ное существо бродит меж столиков 
детского садика, стараясь отыскать недоеденное... Раз в неделю мама приносила 
мне одно-единственное сырое яичко, которое тут же и выпивалось, залпом.
      Голод ушел, пришло нечто обратное. «Доедай. Пока не доешь, из-за стола не 
выйдешь... Ешь с хлебом, тебе говорят...» Болезни, болезни и снова болезни — к 
чему еще может привести невежество в безумном сочетании с самыми благими 
намерениями?.. Родные мои, от скольких тревог и мучений избавило бы вас 
своевременное просвещение. И насколько дольше вы бы со мною жили...
     
     Двуликая сытость
     
      Страх и перестраховка.
      Досрочную старость можно предупредить.
      Предостережение энтузиастам
      — Дедушка, а голод не тетка? — спросил я как-то в малолетстве у своего 
деда. — Он дядька, да?
      — М-да. Дядька... С большим мешком.
      Тяжело усмехнулся... Я не знал еще, что он пережил два настоящих голода: 
в гражданскую и до того. По вокзалам и рынкам в те времена промышляли 
«мешочники»... Решил: тетка — она тетка и есть: какая-никакая, а накормит и 
спать положит. А голод — нет. Голод — дядька с черным страшным мешком, хватает 
ребятишек, запихивает в мешок и уносит...
      Раз или два этот жуткий дядька приснился мне.
      Люди боятся голода. Даже сытые, давно сытые и сверхсытые — все равно 
боятся.
      Пережившие блокаду (я познакомился потом со многими из ленинградцев) 
долгие годы спустя не могли отделаться от неукротимого желания наедаться впрок, 
обследовать продуктовые лавки, покупать, копить, запасать... Или просто 
смотреть: как рубят мясо, как режут хлеб, рыбу... Не дай Бог выкинуть на улицу 
корку!
      Все это понятно. Но почему и у тех, кто никогда не испытывал голодных 
мучений, такой явный, такой упрямый страх перед голодом, пусть и воображаемым?
      Дядька Голод слишком хорошо знаком нашим генам. Тысячи и миллионы лет он 
бродил за нами со своим черным мешком. Это он загнал нас на деревья, вместе с 
диким зверьем, а потом принудил бежать куда глаза глядят; это он заставил нас 
сделаться упрямыми, жадными, запасливыми и скупыми. Это его работа: безмерность 
аппетитов и притязаний, это он научил преследовать и убивать...
      И как теперь осознать, что тот же самый изувер за те же самые миллионы 
лет умудрился стать нашим охранителем, лекарем и санитаром? Как вспомнить, что 
ему мы обязаны выживанием тех, кому грозила бы гибель от бесконечных инфекций, 
тяжелейших травм, от ядовитых укусов и отравлений? Как убедить себя, что этот 
каннибал стал столь же необходим для нашего тела и души, сколь насекомые,