a этот «главнокомандующий» состоит из добрых пяти миллиардов особых, попарно 
связанных азотистых соединений, нанизанных на длинную цепь углевода-полимера. 
«Главнокомандующий» имеет внушительные размеры: он в десятки раз крупнее, чем 
любая другая биологическая молекула.
    Биологи вместе с кибернетиками вычислили, что чайная ложка ДНК может 
вместить столько информации, сколько ламповая электронная вычислительная машина 
объемом в 400 кубических километров.
    Поменьше и чуть попроще молекулы РНК — главных исполнителей приказов 
«главнокомандующего». Три подвида РНК вначале передают приказы 
«главнокомандующего» друг другу, так сказать, по инстанциям, и РНК последней 
инстанции синтезирует белки, которые синтезируют и расщепляют, активируют и 
подавляют все остальное.
    Среди всех клеток организма нейроны оказались абсолютными чемпионами по 
содержанию РНК. При работе они накапливают РНК за счет окружающих мелких   
клеток,   так   называемой   глии.    (Такого   рода клеточное 
взаимообслуживание вообще распространено в организме: так, например, питают 
яйцеклетку окружающие ее маленькие фолликулярные клетки.) РНК работающего 
нейрона синтезирует новые белки и белково-углеводные комплексы.
    Так возникла гипотеза нейронного уровня памяти. Новый белок нейрона, 
полагает Хиден, особо чувствителен к тому виду электрической импульсации, 
который вызвал его образование. Теперь малейшего импульсного намека будет 
достаточно, чтобы воспроизвести реакцию. Эта новая химическая готовность и есть 
долгосрочная память нейрона.
    Я не вдаюсь в более подробные детали по причине их сложности и, главное, 
своей малой компетентности в биохимии. Но не могу не обратить внимания, что 
здесь нащупывается параллель еще одному виду приобретенной химической памяти — 
памяти иммунитета, связанней с образованием новых белково-углеводных молекул, 
так называемых антител. Это тоже использование вчерне предуготованных, но до 
времени бездейственных молекулярных ресурсов. И здесь есть какой-то минимальный 
срок между действием агента и образованием стойкой памяти.
    Новая точка бурного научного роста произвела, как и следовало ожидать, 
несколько сенсационных всплесков. Планарии, плоские черви, о которых подробнее 
писалось в первом издании, каким-то образом передавали знания, полученные 
головой, хвосту, выраставшему после обучения. Этот хвост мог «обучить» новую 
голову, выраставшую взамен отрубленной, и все навыки пропадали после 
воздействия веществом, разрушающим РНК. Самым сенсационным было то, что 
необученные планарии, пожирая своих обученных собратьев, становились как будто 
умнее. Опыты с пожиранием не подтвердились, но то, что в хвостах планарии 
память удерживается каким-то химическим кодом, остается весьма вероятным (так 
же, как у мучных червей, которые, превращаясь в жуков, прекрасно сохраняют свои 
рефлексы) .
    Крысы и хомяки, которым вводили стимулятор синтеза нуклеиновых кислот, 
делали фантастические по крысино-хомячьим  масштабам успехи  в обучении.  
Совершеннейшую сенсацию произвели опыты, в которых нуклеиновые экстракты мозга 
обученных животных вводились необученным, и те бросались в ответ на звонок 
разыскивать пищу, убегали из дотоле привлекательных уголков — словом, делали 
все так, будто стали двойниками убитых... Не подтвердилось.
    Наконец, американский психиатр Камерон сообщил о результатах применения РНК 
в клинике: введение дрожжевой РНК улучшало память у больных со старческими и 
склеротическими нарушениями психики. Увы, и этот обнадеживающий и с несомненной 
добросовестностью полученный результат подвергся большим сомнениям. Камерон 
даже не настаивал, что РНК, вводившаяся больным, достигает в неизменном виде 
клеток мозга, он понимал, что скорее всего она разрушается где-то по дороге, в 
мозг в лучшем случае поступают только ее химические обломки. Что ж, быть может, 
эти обломки и помогали нейронам некоторых больных синтезировать собственную РНК 
и тем самым улучшать память. Но не равноценно ли это просто усиленному питанию? 
Ведь кирпичи для строительства мозговой РНК мы постоянно получаем с пищей, и, 
кстати, орехи, особенно богатые пуриновыми основаниями — «кирпичами» 
нуклеиновых молекул, — давным-давно известны как неплохой тонизатор умственной 
деятельности. Однако, чтобы память работала хорошо, нужен еще и фосфор, и 
углеводы, и витамины группы В, и свежий воздух...
    Я специально интересовался мнением наших клиницистов, изучающих действие 
препаратов РНК на больных с тяжелыми прогрессирующими расстройствами памяти. 
Некоторая поддержка, некоторое замедление процесса в отдельных случаях как 
будто бы есть. Но еще ни одного чуда...
    А из опытов на животных и данных клиники давно известно, что временно 
улучшать запоминание и вспоминание могут десятки разных веществ. Прежде всего 
стимуляторы нервной системы, усиливающие внимание и бодрственный тонус (о 
теневой стороне их действия мы уже говорили). Воздействуют ли стимуляторы 
непосредственно  на  нуклеиновый   аппарат нейронов — не ясно.
    Нуклеиновая гипотеза оправдана уже потому, что в повадках природы 
использовать одно и то же на разные лады.   Если   природа   выбрала   
нуклеиновый   механизм для самой всеобъемлющей памяти организма — 
наследственной, то почему бы не использовать его и для мозговой? Если гипотеза 
подтвердится, то будет, возможно, создан обменный нуклеиновый фонд мозга 
наподобие современного фонда переливания крови. Людям, утратившим память, 
малоспособным или просто необученным будут вводиться нуклеиновые кислоты, 
несущие необходимую информацию. Очень заманчиво.
    Можно согласиться уже сейчас, что нуклеиновые кислоты для памяти необходимы.
 Но какого рода эта необходимость? Нуклеиновые кислоты необходимы для всего.