Милая, ну зачем, ну хватит себя обманывать. Сколько ожогов уже убедило тебя,
 что одно дело — быть нужной, другое — нравиться, а совсем другое — любовь. 
«Быть ценимой» и «быть любимой>> — непереходимая пропасть.
    Усвоим же наконец: любят не тех, кто полезен, не тех; кто хорош. Любят тех, 
кого любят. Любят за что угодно и ни за что. Любят за то, что любят. Никакая 
привлекательность к
    любви отношения не имеет, никакой успех, никакая сила и красота, никакой 
интеллект. Ничего общего с благодарностью; если это благодарность, то лишь за 
жизнь, но не свою. Любовь не может быть заслужена, любовь только дарится и — 
принимается или не принимается. Любовь — сплошная несправедливость.
    Подожди, подожди... Чем вот, например, заслужил твою любовь новорожденный 
Максимка, ну вспомни. Тем, что измучил тебя беременностью и родами? Тем, что 
требовал хлопот, забот, суеты, расходов и треволнений, орал благим матом, 
пачкал пеленки, не давал спать, травмировал грудь?.. Своей красотой? Да там и 
смотреть-то не на что, надрывающееся исчадие — чем, чем оно нас влечет, чем 
владычествует?.. Своим обаянием, приветливостью, понятливостью? Ничего этого и 
в помине нет, только будет или не будет, а есть ужас сплошной беспомощности. За 
что любить-то его? За то, что растет?.. А каким вырастет? Чем оплатит твои 
труды и страдания? Скорее всего ничем, кроме страданий. Не за что, не за что 
любить это жутковатое существо. И мы с тобой были такими, и нас любили. Даже 
подкидыши, бросаемые выродками родителями, умудряются найти усыновителей, и 
дети-уроды любимы лишь за то, что живут, хотя и жизнью это назвать почти 
невозможно. Чем же они добиваются любви?..
    Что за странность упрямая в нашей природе — любить не того, кто тебе делает 
добро, а того, кому делаешь, не того, кто избавляет от страданий, а того, кто 
заставляет страдать? Ведь как часто это происходит, так повсеместно, что 
заповедь «возлюби врага» не выглядит столь уж неисполнимой. Так оно и 
получается, если по-здравому: любят тех, кто вредит, убивает...
    Любовь измеряется мерой прощения, привязанность — болью прощания, а 
ненависть — силой того отвращения,' с которым мы помним свои обещания.
    Откуда любовь? Почему любят, зачем любят? Никто на этот вопрос не ответит, 
а если ответит — значит, любви не ведает.
    Под кровлей небесной закон и обычай родятся как частные мнения, права 
человека, по сущности, птичьи, и суть естества — отклонение.
    Почему любят, зачем любят? — вопросы не для того, кто любит. Любящему не до 
них, любящий занят, заполнен — огнедышащий проводник. Любовь течет по нему.
    А где же свобода? Проклятье всевышнее Адаму и Еве, а змию — напутствие. Вот 
с той-то поры, как забава излишняя, она измеряется мерой отсутствия.
    Любовь неуправляема, но любящий управляем, и еще как Любящий управляем 
любовью, этим очень легко воспользоваться, этим и пользуются вовсю свободные от 
любви. Не какая-нибудь казуистика, самый обычный быт.
    Твой Максимка еще свободен от любви (как с нелюбовью — не знаю) Когда через 
него потечет любовь, неизвестно, пока он только пользуется твоей. И ею тобой 
управляет. А когда сам полюбит, тогда сразу перестанет быть таким искусным 
правителем, вот увидишь, станет беспомощным, как гы. И не сумеешь ему помочь, 
дай Бог не помешать Может быть, любовь постигнет его уже умудренным, на 
должности профессора амурологии, с уймой практичнейших знаний в загашнике, — и 
сделает все, чтобы он этими знаниями не воспользовался, — так управится, что 
про все забудет
    Так что же свобода? Она — возвращение забытого займа, она — обещание... 
Любовь измеряется мерой прощения, привязанность — болью прощания.
    Разве только сегодня!
    Подборка «Ревность, страдальцы и жертвы». Слишком много вариаций на одну 
тему. Начнем сразу с ответа.
    N N>
    . Не угадали, ревность я понимаю не абстрактно... В каждом выступлении 
пытаюсь подвести научную базу именно потому, что отношусь к этому делу ревниво. 
Нет, не доказывал, что боль можно одолеть рассуждениями, хотя были попытки... 
Смею думать, что знаю о ревности все возможное, в том числе и то, как 
противостоять. Но противостояние не есть уничтожение, будем точны, а есть 
именно противостояние. Сопротивление без самообмана.
    Противник должен быть хорошо изучен.
    Раньше любви. Кажется естественным, что любовь порождает ревность, но это 
не так. В природе первична ревность, предшественница любви, относящаяся к ней 
Примерно так, как обезьяна к человеку
    Маленькие дети, за редкими исключениями, сперва начинают ревновать, а потом 
любить. У тех животных, где еще трудно заподозрить что-нибудь похожее на любовь,
 ревность уже процветает. На эволюционной лестнице отсутствие ревности 
совпадает с отсутствием избирательности в отношениях, малой индивидуализацией и 
тупиками развития (черви и мухи совсем не ревнивы). Ревность начинается там, 
где НЕ ВСЕ РАВНЫ и НЕ ВСЕ РАВНО. Охранительница рода, спасительница генофонда 
от хаотического рассеивания; утвердительница права на жизнь достойнейших; 
побудительница развития — вот что она такое в природе. До человека: чем выше 
существо по своему уровню, тем ревнивее.
    Ревность очень похожа на страх смерти. На заряде ревности и взошла любовь, 
на этих древних темных корнях. Первый прием кокетки — заставить поревновать. 
Ревновать, чтобы любить?!
    От собственности до единственности. «Мое!» — кажется, только это и твердит 
ревность, только это и знает, только в этом и сомневается... «Я! — Только я! 
Мое! — Только мое!»