ля
мужчин чем-то вроде Музы, принадлежат исключительно к категории проституток.
К этому типу, типу Аспазии,  следует  причислить всех  женщин романтического
периода   и   прежде   всего   наиболее  выдающуюся   среди   них   Каролину
Михаэлис-Бэмер-Форстер-Шлегель-Шеллинг.
     В неразрывной связи с этим находится тот факт, что только люди, которые
не ощущают никакой потребности в духовной  деятельности, испытывают особенно
сильное  половое влечение к своей  матери.  От человека, отцовство  которого
ограничивается кругом только телесных детей, следует  ожидать,  что он среди
всех  женщин  выберет  наиболее плодовитую, наиболее приближающуюся  к  типу
женщины-матери. Выдающиеся люди всегда любили только проституток  . Их выбор
всегда  останавливается  на женщине  бесплодной.  Если  же они  и  оставляют
потомство,  то  оно  лишено  всякой  жизнеспособности   и  очень  склонно  к
вымиранию.  В  этом  следует  признать факт, покоющийся  на  очень  глубокой
этической основе. Земное отцовство  так же малоценно, как и материнство, оно
так же безнравственно (глава XIV).  Оно тоже нелогично, ибо является во всех
отношениях иллюзией:  ни  один человек не может  знать, в  какой  степени он
является отцом своего ребенка. Наконец, это чувство очень непродолжительно и
преходяще: каждый народ,  каждая  паса,  в конце  концов,  гибли и бесследно
исчезали с лица земли.
     Широко распространенное исключительное и даже благоговейное преклонение
перед  женщиной  -  матерью, которую  хотят признать  единственным  наиболее
совершенным типом истинной женщины, лишено всяких оснований. Правда, мужчины
упорно  настаивают  на  подобном отношении к женщине.  Они  утверждают,  что
только в типе матери женщина находит свое завершение. Я откровенно сознаюсь,
что  мне  лично проститутка, не как лицо, а как явление, импонирует  гораздо
больше.
     Всеобщее  превознесение матери  имеет  самые  разнообразные  основания.
Прежде   всего   она,  по-видимому,  вполне  удовлетворяет   тем   идеальным
требованиям девственности, которая, как увидим дальше, каждый мужчина в силу
особой потребности своей предъявляет к женщине. И на первый взгляд это может
показаться действительно  правильным: ведь для женщины - матери  мужчина сам
по себе не играет никакой роли, а если он и играет некоторую роль, то  в той
только  мере, в какой она может относится  к нему, как к ребенку. Но следует
заметить,  что целомудрие чуждо  в одинаковой степени  как женщине - матери,
все мысли которой направлены на ребенка, так и проститутке, которая страстно
жаждет мужчину.
     Эта  иллюзия  нравственности  не  остается без награды:  мужчина  самым
неосновательным образом  возносит  женщину - мать в моральном  и  социальном
отношении  над  проституткой. Женщина-проститутка совершенно игнорирует  тот
масштаб ценности, которого придерживаются мужчины. Она не подчиняется идеалу
девственности,  которого  мужчины  так настойчиво  требуют.  Она  протестует
против  всего  этого  в самых  разнообразных  формах. В  открытой  ли  форме
светской дамы, в слабой ли, массивной форме демимондки или, наконец, в форме
открытой  демонстрации  уличной  проститутки  -  все  в  ней  протест.  Этим
объясняется исключительное  положение проститутки в обществе: она  стоит вне
права,  вне закона, вне  сферы социального уважения. Женщине-матери не стоит
особенного  труда подчиниться воле мужчины: ведь главным  для  нее  является
жизнь ребенка, жизнь рода.
     Другое  дело  - проститутка. Она  по крайней  мере живет  исключительно
своей  жизнью,  хотя бы  ей  это  досталось (я  беру  крайний случай)  ценой
общественном презрения. В ней,  правда, нет того мужества, что у матери, она
труслива  насквозь,  но зато обладает неизменным коррелатом трусости, т.  е.
нахальством,  а потому она и  не  стыдится  своем  бесстыдства.  Склонная от
природы к многомужеству, она отдается  всем мужчинам, не ограничиваясь одним
только  основателем семьи.  Она дает  безграничный простор  своему влечению,
удовлетворяя его на зло всему.
     Она - владычица, которая отлично понимает, что в ее руках - власть.
     Женщину-мать легко  смутить, еще легче  оскорбить, проститутку же никто
не  в состоянии  задеть,  оскорбить.  Мать,  как  хранительница рода, семьи,
обладает  сознанием  чести, проститутка же  игнорирует  всякое  общественное
уважение, в этом ее гордость, это заставляет ее высоко держать свою  голову.
Но мысль, что у нее нет никакой власти, эту мысль она не в состоянии понять.
Все люди  заняты ею, думают только о ней живут ею одной, вот в чем  ее никак
разубедить нельзя. Оно и в  действительности так. Женщина-проститутка -  эта
женщина, как дама, обладает наибольшей  властью среди всех других людей. Она
оказывает преобладающее, даже исключительное влияние на  всякую человеческую
жизнь которая не  определяется  мужскими  союзами (начиная  с гимнастических
клубов и кончая государством).
     Здесь  мы  видим  полнейшую  аналогию  между   проституткою  и  великим
завоевателем  в области политики. Подобно  Александру и Наполеону,  великая,
чарующая  своею  прелестью  проститутка  рождается  раз  в  тысячу  лет   и,
родившись,  победоносно  шествует   по  всему  миру,  подобно  этим  великим
завоевателям.
     Каждый такой человек  содержит  в  себе  нечто  родственное проститутке
(каждый  политик  является  некоторым  образом  и  народным  трибуном,  а  в
трибунате   лежит   элемент  проституции).   В  сознании   своей  власти  ни
завоеватель, ни проститутка не могут быть смущены кем  бы то ни  было,  в то
время как другие люди  очень легко смущаются. Как  и великий  трибун, всякая
проститутка уверена, что она  может осчастливить человека своим разговором с
ним. Обратите внимание на такую женщину, когда она обращается к полицейскому
за  справкой  или входит в какой-нибудь магазин. Безразлично,  приказчики ли
там  или приказчицы, купила  ли она ценную  или  очень  ничтожную  вещь, она
глубоко  убеждена в том, что раздает какие-то подарки на  все стороны. Те же
элементы можно  раскрыть  и во врожденном политике.  Стоит  только вспомнить
отношение  Гете,  насквозь проникнутого сознанием своего  "я", к