ике.  Но в  то время, как мужчина, взятый с анатомической  точки зрения,
может   психологически  вполне   походить  на   женщину,   женщина   никогда
психологически  на мужчину  походить не может,  как  бы мужествен ни был  ее
внешний вид  и как  бы  мало женственно  ни  было  впечатление,  которое она
производит.
     Теперь мы можем с достоверностью дать  окончательный ответ на вопрос об
одаренности  полов:  есть  женщины с некоторыми чертами гениальности, но нет
женского гения,  никогда его не было (даже у мужественных женщин,  о которых
говорит  история и первая часть нашего труда), никогда его и не будет. Кто в
этом   вопросе  проявит   нерешительность  и   настолько   расширит  понятие
гениальности,  что  под него  отчасти  подойдут  и  женщины, тот  тем  самым
окончательно разрушит это  понятие.  Если  вообще  есть возможность отыскать
понятие гениальности  и сохранить  его во  всей строгости и неизменности, то
мне кажется, что для этой  цели  необходимо придерживаться  тех определений,
которые мы выставили в этом  труде.  Не могут  ли эти определения  приписать
гениальность  такому  существу, которое лишено  души? Гениальность идентична
глубине. Достаточно только связать  подлежащее -  женщина,  со  сказуемым  -
глубокая для того,  чтобы  каждый почувствовал в этом какое-то противоречие.
Женский  гений есть поэтому contradictio  in  adjecto, так  как гениальность
есть  повышенная,   высоко   развитая,   вообще  осознанная  мужественность.
Гениальный  человек  включает  в  себе все, а потому  и женщину.  Женщина же
представляет  собою только  часть вселенной, а  потому,  как часть, не может
содержать в себе целое. Женственность не может включать в себе гениальность-
Негениальность женщины с  неумолимой  последовательностью  вытекает  из того
факта, что  она не монада, а потому и не отражение вселенной. Все предыдущие
главы  говорят, как бы в  один  голос,  в пользу  того взгляда, что  женщина
лишена души. Прежде всего третья глава доказала, что женщина живет генидами,
между  тем как мужчина  - расчлененным содержанием, что  женский  пол  ведет
менее   сознательную   жизнь,   чем   мужской.   Сознание   есть   одно   из
гносеологических  понятий, но  вместе  с  тем  единственное основное понятие
психологии.  Гносеологическое   сознание   и  обладание   непрерывным   "я",
трансцендентальный  субъект и душа - понятия, взаимно заменяющие друг друга.
"Я"  существует в том смысле, что  оно само себя  чувствует,  познает себя в
содержании своего мышления:  всякое бытие  есть сознание.  Но  здесь следует
прибавить  одно  очень  ценное   пояснение  к  теории   генид.  Расчлененное
содержание сознания мужчины  не следует себе представлять в виде  развитого,
оформленного сознания  женщины; это  не актуальная форма того, что будто  бы
потенциально скрывается в  сознании женщины. В нем уже с самого начала лежит
нечто качественно отличное.  Психическое  содержание  мужчины даже  в стадии
гениды,  которую оно  всячески  старается  одолеть,  проявляет  склонность к
специфичности понятия. Весьма возможно, что всякое ощущение мужчины, даже на
самых ранних  ступенях  его  развития,  обладает  стремлением  выделиться  в
понятие.  Женщина же  лишена этого стремления, как в своем восприятии, так в
мышлении.
     Принципом  всякой  специфичности  понятия являются  логические аксиомы,
которые  для  женщины  совершенно  не существуют. Закон  тождества,  который
придает  понятию   однозначную   определенность,   для  них  лишен  значения
путеводной  нити.  Они  не  признают  нормой  и principium  contradictionis,
который ограничивает это понятие, как нечто самостоятельное, от всего сущего
и возможного. Отсутствием  специфической  определенности  понятий в мышлении
женщины   объясняется    ее    "чувствительность",    которая   способствует
возникновению самых неосновательных ассоциаций и сравнений предметов, ничего
общего между собою не имеющих.  Даже  женщины с наиболее богатой и  наименее
ограниченной  памятью  никак  не  могут  отказаться  от  этой  склонности  к
синэстезиям. Предположим,  например, что какое  -нибудь  слово напоминало им
определенный  цвет,  или  представление  о  человеке ассоциировалось у них с
представлением  о  какой-нибудь определенной пище  - явление,  которое очень
часто бывает  у женщин. Но важнее всего то, что  они вполне  удовлетворяются
одной этой ассоциацией; у них нет желания выяснить, почему они напали именно
на такое сравнение, насколько оно вызвано фактическими отношениями предметов
друг  к  другу. Но  еще  меньше  они думают  о  том, чтобы  разобрать, какое
впечатление  произвело   на   них   это   слово   или   этот  человек.   Эта
непритязательность и самоудовлетворенность  находится в тесной связи с  тем,
что раньше было названо  бессовестностью  женщины.  Мы  еще вернемся к этому
вопросу и постараемся  выяснить его  отношение  к отсутствию  определенности
понятия женщины.
     Это вечное пребывание в сфере неуловимых чувств,  это отрицание понятия
и понятливости, это самоубаюкивание  без порывания к глубине придает зыбкому
стилю большинства современных писателей и художников характер женственности.
Мужское мышление  основным образом  отличается  от  женского потребностью  в
прочных  формах,  а потому всякое  "искусство  настроений"  есть "искусство"
бесформенное.
     По этим  соображениям  психическое  содержание  мужчины не  может  быть
приравнено к более развитой форме генид женщины. Мысль женщины порхает между
различными предметами,  сквозит по их  поверхности, чего не делает  мужчина,
который  привык мыслить "в корень  всех вещей"; она  отведывает,  лакомится,
осязает,  но не  схватывает истинной сущности  предметов.  Так как  мышление
женщины преимущественно протекает  в  форме  своеобразного  вкушения,  самым
выдающимся   свойством   женщины  остается  вкус.   Вкус   -  исключительная
принадлежность женщины-  В его развитии она может достигнуть  даже известной
степени  совершенства.  Вкус  требует  сосредоточения   внимания  на   са