То, что  она получила
такую известность, является  результатом всеобщей переоценки Юма, виною чему
- Кант.  Юм - выдающийся эмпирический  психолог, но его никак нельзя назвать
гениальным, как это в большинстве случаев  делают. Правда, немного нужно для
того, чтобы стать величайшим английским философом,  но и на это звание Юм не
имеет ни малейшего права. И если Кант (несмотря на "параллогизмы")  a limine
отверг  спинозизм только на  том  основании, что  люди  согласно этой теории
являются акциденциями, а не субстанциями, и поставил крест над ним только  в
силу подобной "нелепой" основной  идеи,  то я, по  крайней мере,  не решаюсь
утверждать, чтобы он совершенно  не умалил похвал,  выпавших  на долю  этого
англичанина, если  бы  знал также и "Ireatise",  а не ограничился бы  только
"Inquiry"- трудом, в котором критика понятия "я" совершенно отсутствует.
     Лихтенберг, который  отправился в поход  против "я"  после Юма, был уже
смелее  последнего.  Он,  философ  безличности, ставит  на  место словесного
выражения "я думаю" "думается", как более соответствующее  действительности.
Для   него   "я"   является  открытием,  честь  которого  по  справедливости
принадлежит грамматике. И  в этом отношении  Юм предвосхитил  его мысли тем,
что  в конце своих рассуждений объявил весь спор о тождестве  личности чисто
словесным спором.
     В новейшее время Э.  Мах  выдвинул теорию,  согласно  которой вселенная
представляется  компактной   массой,  отдельные  же  "я"  являются  пунктами
сосредоточения  наибольшей  плотности  этой  массы.   Единственно  реальными
являются ощущения,  которые теснее  связаны между собою в одном индивидууме,
чем в отдельных двух индивидуумах.
     Центр  тяжести лежит  в содержании,  которое  заключается во всех, даже
лишенных  всякой  ценности  (!)   личных  воспоминаниях.  "Я"-  единство  не
реальное,  а  практическое.  Ему  нет  спасения,  а  потому  можно  (охотно)
отказаться  от  идеи индивидуального  бессмертия. Тем не менее,  нет  ничего
преступного в том, если мы всем  нашим поведением обнаружим наличность у нас
некоторого "я"; это даже в интересах дарвинской борьбы за существование.
     Нам  странно  видеть, когда  исследователь,  вроде Маха, который принес
огромную пользу не  только  в  своей области  в качестве историка  и критика
основных  понятий,  но  и в  биологической сфере оказал  несомненные услуги,
толкая ее на дальнейший путь исследования, совершенно оставляет без внимания
тот  факт, что  все органические существа  прежде  всего  неделимы, значит в
каком-то  отношении  являются атомами, монадами (см.  часть I,  гл. 3), Ведь
основное различие между живым и мертвым заключается в том, что первое всегда
дифференцировано на неоднородные, тяготеющие  друг к другу части в то время,
как даже оформленный кристалл является везде однородным. Можно ведь было  бы
задуматься над вопросом, не  чреват ли  весьма важными для психической жизни
последствиями  этот  принцип  индивидуальности,  а  именно  тот  факт,   что
отдельные части  органических существ  связаны  далеко не  так  как сиамские
близнецы.  Пожалуй,  этот  вопрос  дал бы  нам  нечто  более плодотворное  в
психическом смысле, чем Маховское "я" - эта "зала ожидания" для ощущений.
     Вполне  правдоподобно,  что  такой психологический  коррелат существует
даже  у животных. Все  то,  что  животное  чувствует  и  ощущает,  обладает,
вероятно,  у каждого индивидуума  особым  характером, особым  оттенком. Этот
оттенок  однако не является присущим  всему классу, роду или виду,  расе или
семейству, больше того, он различается по мере перехода одного индивидуума к
другому. Идиоплазма -физиологический эквивалент  этой специфичности ощущений
и  чувств каждого  отдельного  животного.  Это положение покоится на  тех же
основаниях, что и теория идиоплазмы (см. часть I,  гл. 2 и часть II, гл. 1).
Они именно и допускают возможность существования эмпирического характера и у
животных.  Охотник,  имеющий  дело с собаками, коннозаводчик, хорошо знающий
лошадей,  сторож,  присматривающий  за  обезьянами,   все   они   подтвердят
наличность в поведении отдельных животных  не только некоторых особенностей,
но и известного постоянства. Так что весьма  правдоподобно  нечто, выходящее
за пределы простого свидания ''элементов".
     Но  если подобный  коррелат идиоплазмы действительно  существует,  если
далее  даже  и  животные  обладают  какой-то  своеобразной  особенностью   в
отдельных  своих  представителях, то эта особенность  является далеко еще не
тем умопостигаемым  характером, который мы  вправе  приписать одному  только
человеку за  отсутствием оснований приписать  его кому-либо другому из живых
существ. Умопостигаемый характер человека, индивидуальность, так относятся к
эмпирическому    характеру,   индивидуации,    как    память   к    простому
непосредственному узнаванию. В конечном итоге здесь несомненно тождество:  в
обоих  случаях  в  основе  лежит структура,  форма, закон,  космос,  который
остается  равным себе, когда содержание меняется.  Здесь должны быть вкратце
изложены соображения, на основании  которых  нужно предположить наличность у
человека  номинального, трансэмпирического субъекта. Они  вытекают из  основ
логики и этики.
     В логике  речь  идет об отыскании истинного значения принципа тождества
(также  противоречия;  для  существа   нашего  предмета  не  имеют  значения
бесконечные споры,  которые ведутся о  преимуществе  одного