на отдельных бессвязных изолированных
моментах  вместо  того,  чтобы подниматься  над ними  или, по крайней  мере,
подчинить  их собственным проблемам.  Особенно резко это проявляется,  когда
существо  не  способно отнести,  подобно М  все  свои  переживания к единому
носителю   их,   когда    отсутствует   апер-цепционный   "центр",   который
сосредоточивает в себе все прошедшее, как  нечто единое, когда человек лишен
сознания  единства и неизменности  своей сущности  в многообразных жизненных
положениях  своих.  Бывает,  что и  мужчина себя  иногда  "не  понимает".  У
большинства  из них  является вполне обычным, что,  воспроизводя в  сознании
свое,  прошлое, вне какой-либо связи с феноменами психической периодичности,
никак не  могут признать  себя носителями  прежних  переживаний.  Они  часто
отказываются  понимать, как могли они то или  другое думать, сделать  и т.д.
Несмотря  на это, они отлично знают и чувствуют, что в свое время они думали
и делали  именно  это, они даже нисколько не сомневаются в этом. Это чувство
тождественности  в различных жизненных  положениях совершенно отсутствует  у
настоящей женщины. Даже  в  тех единичных случаях (они  несомненно  бывают),
когда  ее  память поразительно хороша. Последняя  совершенно лишена свойства
непрерывности. В  потребности  себя  понять  проявляется  сознание  единства
мужчины,  который в  данный  момент  себя не понимает,  но  эта  потребность
предполагает, несмотря на временное самонепонимание, постоянное  единство  и
неизменность.  Женщина  никогда  не  в состоянии понять  себя,  размышляя  о
прошедшем,  но  она  не  ощущает никакой потребности себя понять.  Это можно
заключить из ее поверхностного отношения к словам мужчины, когда тот говорит
именно о  ней. Женщина не интересуется собою, поэтому нет женщины-психолога,
нет  психологии  женщины,  написанной   женщиной.  Ее  пониманию  совершенно
недоступны конвульсивные, чисто мужественные усилия представить свое прошлое
в   виде   логически   и    причинно   упорядоченной,   беспрерывной    цепи
последовательных переживаний, так же мало понимает она стремление установить
определенное  соотношение  между  началом,  серединой   и  конечным  пунктом
индивидуальной жизни.
     Здесь,  на  границе двух  областей, уместно  будет  перекинуть  мост  к
логике. Существо, подобное  Ж, абсолютной  женщине,  которое не в  состоянии
познать  свою тождественность  в  различные  последовательно  сменяющие друг
друга моменты, не постигнет также идентичности объекта мышления за различные
периоды  времени.  Если  же обе  части,  т.е.  субъект  и объект, подвержены
изменению, то  мы таким  образом лишены так сказать, координатной системы, к
которой можно было бы отнести это изменение, а ведь без нее мы совершенно не
в  состоянии  даже  заметить  изменение. Действительно,  существо,  лишенное
способности благодаря мизерной  памяти своей высказать суждение, что предмет
сохранил  все  свои  черты  и  остался  неизменным по  истечении  известного
промежутка времени,  не в состоянии будет оперировать в каком-нибудь длинном
вычислении с математическими  постоянными величинами. Подобное  существо  (я
беру крайний случай) не в состоянии будет при помощи своей памяти преодолеть
тот бесконечно малый  промежуток  времени, во всяком  случае  психологически
необходимый для того, чтобы высказать суждение, что в  ближайший момент А не
изменилось, что оно осталось тем же А, словом, высказать  суждение тождества
А  = А.  Ему так же затруднительно  будет  произнести суждение противоречия,
которое предполагает,  что  А  не тотчас же исчезло с  поля зрения мыслящего
субъекта,  в противном случае последний  не  мог бы отличить А  от  не А, от
того, что не есть  А, чего именно он, в силу ограниченности своего сознания,
не может одновременно охватить своим взором.
     Это  не хитроумная  выдумка,  не злой математический софизм и не вывод,
поражающий нас неожиданностью своих предпосылок. Конечно, суждение тождества
всегда направлено на понятия, мы  вернемся еще к  этому предмету, здесь же я
замечу  об  этом  мимоходом  во избежание  возможного возражений, понятия же
логически находятся вне времени. Они сохраняют свое постоянство безразлично,
мыслит ли их психологический субъект постоянными или нет. Но человек никогда
не  мыслит  понятие,  как нечто чисто  логическое, ибо  он кроме логического
содержит  в  себе   и  психологическое  существо,  подверженное   "условиями
чувственности".  Он  мыслит  общими  представлениями,  выросшими  на   почве
индивидуального   опыта  путем   сглаживания  различия  и  усиления  сходных
элементов  ("типичное",   "созначающее",  "замещающее"  представление).  Это
именно представление содержит в себе абстрактный  момент присущий понятию, и
в этом смысле  оно может  быть рассматриваемо в качестве понятия, как это ни
удивительно.  Он  должен  иметь возможность  сохранить свое представление, в
котором  он  созерцательно  мыслит  фактически  несозерцаемое  понятие.  Эту
возможность ему опять-таки может доставить память. И если у него нет памяти,
то он лишен способности логически мыслить. Эта способность всегда нуждается,
так сказать, в психологическом медиуме для своего воплощения.
     Таким образом, после приведенных доказательств никто спорить не будет о
том, что  вместе с памятью уничтожается способность в правильном логического
мышления. Этим положением мы нисколько не задеваем основ  логики. Оно скорее
сводится к  тому,  что  правильное  применение  этих  основ  обусловливается
наличностью памяти. Положение А=А психологически имеет отношение ко времени,
поскольку то может  быть высказано в противоположность  времени: At1= Ft2. С
логической  стороны это положение совершенно лишено отношения ко времени, но
в дальнейшем мы еще увидим, почему оно чисто логически, как особое суждение,
не имеет никакого  специального смысла,  а потому  столь сильно  нуждается в
дополнении  психологического   характера.  Сообразно  этому,  психологически
суждение простирается  в  определенном  отношении ко  времени и представляет
собою несомненное отрицание по