ение его  жизни  подобно ручейку. Жизнь  гения-  это могучий
поток,   в  котором  стекаются  самые  далекие   воды,   которые  с  помощью
универсальной  апперцепции  принимает  в  себя  все  отдельные  моменты,  не
выбрасывая наружу ни  одного. Это единственная  непрерывность,  которая одна
только убеждает  человека  в том,  что он  существует,  необъятная  у гения,
ограниченная  в  пределах отдельных моментов у среднего человека, совершенно
отсутствующая у женщины. Женщине  представляется ее прошлая жизнь  не в виде
неудержимого,  непрерывного  порывания  и  стремления,  а в виде  отдельных,
совершенно разъединенных пунктов.
     Что это за пункты? Это именно  те, к которым Ж  по своей природе питает
особенный интерес. Вопрос о том, на что именно простирается этот интерес, мы
выяснили уже во второй главе. Кто вспомнит выводы этой главы, того не удивит
следующий факт.
     Ж   располагает  вообще  только   одним   классом   воспоминаний;   эти
воспоминания связаны с половым влечением и размножением. Она  помнит о своем
любовнике  и ухаживателе, о своей брачной ночи, о своих детях, как и о своих
куклах, о  всех цветах преподнесенных ей на балах, о  цене, числе и величине
букетов, о  всякой спетой ей серенаде, о  всяком стихотворении, которое, как
она воображает, посвящено ей, о каждой фразе мужчины, который импонирует ей,
и  прежде всего она с  особенной  отчетливостью, вызывающей в равной степени
изумление,  помнит каждый  без исключения комплимент, который был ей  сделан
когда-либо в жизни.
     Это все, о чем истинная женщина может вспомнить из всей своей жизни.
     Чего  человек никогда  не забывает, чего никак не может  подметить  это
служит надежным средством познания существа и характера его. В дальнейшем мы
дольше  остановимся на  вопросе о  том, каково  значение того факта,  что  Ж
располагает  только  этими воспоминаниями. Та  памятливость, которую женщины
проявляют  с  самого детства  к выражениям почета, чести и  обходительности,
чревата самыми важными последствиями для решения нашего вопроса. Я прекрасно
понимаю  те  возражения,  которые  мне  могут   выставить  против  подобного
ограничения женской памяти сферой половой жизни и жизни  рода я уже предвижу
грозный  поход женских  школ против меня. На  все  это можно будет  ответить
только впоследствии.  Здесь же я  опять  напомню, что  под  памятью, которая
является  действительным  орудием  психического  познания  индивидуальности,
можно понимать память  о  пройденном  только  тогда, когда пройденное вполне
совпадает с пережитым.
     Факт отсутствия непрерывности  в  психической жизни женщины может  быть
доказан только в дальнейшем.  Эту непрерывность не следует рассматривать как
спиритуалистический    или   идеалистический   тезис   введенный   в   целях
исследования.  В  ней  нужно  видеть   определенный  психологический   факт,
приложение,  так  сказать,  к теории  памяти. Кроме того  необходимо принять
ясное  и  определенное  отношение  к  самым  спорным  вопросам  философии  и
психологии  для  того,   чтобы  правильно  решить  вопрос  о  непрерывности.
Мимоходом я хотел бы указать на  один факт, который некоторым образом служит
доказательством нашего  положения об отношении непрерывности  у женщин.  Его
еще  подметил  Лотце, но  в настоящее  время  он  служит предметом всеобщего
недоумения. Женщина  гораздо легче приспособляется к новым  условиям быстрее
ориентируется  в  новой  обстановке,  чем  мужчина.  В  процессе  слияния  с
окружающей  средой мы в мужчине видим выскочку еще в то время, когда женщина
уже успела преобразиться до того, что мы не узнаем мещанка она или дворянка,
дитя  она  жестокой  нужды  или  дочь  патриция. И  этот  факт я  постараюсь
впоследствии подвергнуть всестороннему разбору, впрочем, само собой понятно,
почему  только  лучшие люди делятся  с нами  воспоминаниями  из своей  жизни
(впрочем,  за  исключением  тех   случаев,   когда  пишут  автобиографию  из
тщеславия, болтливости или из  подражания другим). Далее понятно, почему я в
этом вижу подтверждение связи между памятью и дарованием. Это еще не значит,
что всякий гениальный  человек должен непременно написать автобиографию. Для
этого необходимы  специальные, более глубокие  психологические  условия.  Но
если   человек  написал  автобиографию,   подчиняясь   исключительно  своему
внутреннему  влечению,  то это несомненно  признак его  гениальности. Ибо  в
истинно  верной памяти лежит корень благочестия. Гениальный человек  никогда
не  расстанется со  своим  прошлым,  даже  если  ему  взамен  этого  обещают
величайшие  сокровища мира,  само счастье. Желание  пить  из  Леты -  черта,
свойственная  средним,  слабым  людям.  Прав Гете,  говоря,  что  гениальный
человек  очень  часто  с отчаянной резкостью нападает  на других людей за их
пошлые  взгляды,  которые  в свое  время  были и его взглядами.  Но  он ведь
никогда не  позволит  себе  вышучивать  свои поступки и потешаться над своим
прежним  образом   мыслей  и  жизни.   Очень  модные   в   настоящее   время
"самопобедители" заслуживают решительно всего,  только  не этого  имени. Это
все люди, которые в шутливом тоне рассказывают другим, как они прежде во все
верили, как они теперь все это "преодолели". Одно можно сказать про них: как
мало серьезного было в их прошлом, так  же мало серьезного и в их настоящем.
Главным является  для  них  инструментовка,  ничуть не  мелодия: ни  одна из
стадий "побежденного" не имела действительно глубоких корней в их психике. В
противовес  этому следует только обратить внимание,  с  какой  благоговейной
заботливостью  описывают  великие  люди в  своих  автобиографиях даже  самые
незначительные подробности  из  своей  жизни: для  них  прошлое и  настоящее
равноценны, для тех  же ни прошлое, ни прошедшее  не имеет особого значения.
Великий   человек   чувствует,   как   все,   даже   самое   незначительное,
второстепенное, приобретало в его жизни  особое значение, способствовало его
общему  развитию,   отсюда;