интересен, и требует точного изложения, которое  я сделаю несколько позднее.
Здесь же лишь я замечу, что болевые ощущения мужчины несравненно выше, чем у
женщины.  Подобный  факт имеет  известное значение для физического изыскания
над "болевым ощущением" и его отличием от "кожного".
     Слабая  чувствительность  должна,  конечно,  способствовать  пребыванию
внутренней  жизни  в  состоянии  стадии  гениды. Конечно,  при  этом  нельзя
рассматривать ничтожную степень ее прояснения за непременное следствие такой
стадии.  Тем  не менее она находится с ним  в очень вероятной связи.  Точным
доказательством  меньшей  отделки представлений  у женщин  является  большая
решительность в суждении у мужчин. Конечно, такой факт невозможно вывести из
одной только недостаточной отчетливости женского мышления (возможно, что тут
имеется  и один  общий, более глубокий корень). Для нас несомненно  лишь то,
что  пока мы  пребываем еще вблизи  стадии гениды, мы точно знаем только то,
каких  свойств нет  у данного предмета.  Это мы узнаем  гораздо  раньше, чем
бываем в состоянии определить, какими свойствами  он  обладает  на деле. То,
что Мах называет "инстинктивным опытом", основывается, вероятно, на том, что
известные состояния сознания даются нам в форме гениды. Чем мы ближе к такой
стадии, тем более мы  лишь кружимся  вокруг предмета, постоянно поправляемся
при каждой попытке его описать и постоянно лишь повторяем: нет, не то слово!
Конечно,  этим-то и обусловливается нерешительность  в  суждении.  Последнее
только  тогда  приобретает  определенность  и   прочность,   когда   процесс
просветления  уже  окончен.  Уже самое суждение  само  по  себе предполагает
известное  удаление от стадии  гениды.  И это  бывает даже тогда,  когда  им
высказывается  только  нечто  аналитическое,  не   увеличивающее   духовного
содержания известного субъекта.
     В том  факте,  что  Ж  всегда  ожидает  от  М прояснения  своих  темных
представлений, истолкования генид везде, где нужно высказать новое суждение,
а не  повторять  старое,  давно готовое  в виде простой сентенции, находится
доказательство   правильности  взгляда,  что   генида  есть  свойство  Ж,  а
дифференцированное  внутреннее содержание - свойство М. В этом и заключается
основная противоположность полов. Выступающая в  речи мужчины расчлененность
его  мысли там, где у женщины  нет  ясного сознания,  обыкновенно ожидается,
желается ею, как третичный половой признак и действует на нее именно в таком
смысле. На этом  основании  многие девушки говорят,  что они охотно бы вышли
замуж за  такого  мужчину (или  по крайней мере могли  бы  полюбить такого),
который был бы умнее их. Если же мужчина просто  соглашается с их словами  и
не умеет  высказывать их в лучшем виде, то такой факт им  не нравится и даже
их отталкивает  в половом отношении.  Совершенно ясно, что женщина ощущает в
качестве  признака мужественности тот  факт,  что  мужчина  сильнее ее  и  в
духовном  отношении. Ж привлекает к себе лишь тот мужчина, мышление которого
выше ее собственного. Этим она, сама того не сознавая, подает решающий голос
против теории равноправия полов.
     М живет  сознательно,  Ж бессознательно. Мы имеем  теперь полное  право
говорить так по поводу крайних типов. Ж получает свое сознание от М. Половой
функцией типичного  мужчины по отношению к типичной женщине, в  качестве его
идеального  дополнения,   является  работа  превращения  бессознательного  в
сознательное.
     Теперь  мы  подошли  к  проблеме  дарования.  В  настоящее  время  весь
теоретический спор  о женщинах почти везде  сводится  к вопросу  о том,  кто
имеет более духовных качеств: мужчины или  женщины. Обыкновенная  постановка
вопроса не считается  с типами. Тут  же была изложена теория типов, и она не
может  остаться  без  влияния  на  требуемый  ответ.  Нам   теперь  остается
разъяснить, в чем состоит связь между поставленным вопросом и этой теорией.


ГЛАВА IV


ДАРОВАНИЕ И ГЕНИАЛЬНОСТЬ


     Приступая  к изложению  этой  главы,  я считаю  не  лишним  предпослать
несколько  предварительных  замечаний.  Делаю  я  это  во  избежание  всяких
недоразумений,  которые могут  возникнуть,  благодаря  самому  разноречивому
пониманию сущности гениальности со стороны различных писателей.
     В  ряду  этих замечаний первое место  должно быть  отведено  вопросу  о
соотношении между  гением и талантом  и  о полнейшем разграничении этих двух
понятий. Широкая публика этого различия не признает. Для нее гений  является
только высокой или высшей степенью таланта. Подчас под гением понимают лицо,
совмещающее  в  себе  целый  ряд всевозможных  талантов.  В  крайнем  случае
допускают   существование  между  ними  промежуточных   ступеней.   Подобное
представление    совершенно    превратно.   Действительно,   мы    различаем
разнообразные степени гениальности, тем не менее эти степени ничего общего с
талантом  не имеют.  Человек может с  первого дня  своего рождения  обладать
ярким,  сильным  талантом,  так,  например,  математическим.  Этот человек в
состоянии без  малейшем труда усвоить  самые сложные  разделы этой науки. Но
для этого ему совершенно  не  нужно  обладать гениальностью, которая  вполне
идентична    оригинальности,    индивидуальности.    Она   же   -    условие
изобретательности. И наоборот, существуют высокогениальные  люди, которые не
обладают  никаким  значительным талантом. Примеры: Новалис, Жан Поль.  Итак,
гений совершенно  не является какой-либо степенью таланта. Оба понятия - две
несоизмеримые,  совершенно различные категории,  между которыми лежит  целый
мир. Талант  - наследственное, подчас родовое имущество (семья Бахов), гений
же не  переходит по наследству. Это имущество не  родовое, а  индивидуальное
(Иоганн Себастьян).
     Посредственность,  легко  поддающаяся  ослеплению,  а  посредственность
женщины  в  особенности,  совершенно  не  отличает  блестящего  ума  от  ума
гениального. Женщины не  понима