Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Проза :: Европейская :: Россия :: Владимир Санин :: ВЛАДИМИР САНИН - ЗА ТЕХ, КТО В ДРЕЙФЕ!
<<-[Весь Текст]
Страница: из 60
 <<-
 
все пойдет наперекосяк. Ну, полстакана сухого – куда ни шло, это под конец мы 
себе позволим. По традиции о Льдине никто не заикался, чтобы, не дай бог, не 
проснулась и не захрустела ревматическими суставами, и сегодняшние заботы мы 
тщательно обходили стороной. Вспоминали разные эпизоды из нашей быстротекущей, 
жен, детей, а Ваня развеселил нас историей с внуком Темкой. Несколько лет назад,
 вернувшись из экспедиции, Ваня обнаружил, что внук уж вовсю работает языком, и 
приступил к воспитанию.
– Я тебе кто? – спросил Ваня.
– Ты деда, – определил Темка. – Где мой шоколад?
– Какой я тебе, к черту, деда? – обиделся Ваня. – Нужно же ляпнуть такое… Я – 
дружище! Повторить и запомнить навсегда!
– А шоколад будет? – уточнил Темка. – Ты – дружище!
А два месяца назад Ваня с Темкой на руках смотрел телевизор, горюя о 
предстоящей разлуке с этим шкетом, и вдруг услышал: «Дружище, смотри, этому 
дедушке сто двадцать лет, а он куда веселей тебя!»
Ваня еще что-то рассказывал, а у меня из головы не шел Андрей Гаранин.
Год с лишним прошел, и воды целое море утекло, а память перенесла меня в ту 
комнатку на станции Лазарев, где Серега уговаривал Ваню рискнуть лететь к 
айсбергу на чуть живой «Аннушке». Не забыть мне тот полет! Начинало штормить, 
«Обь» все еще прижималась к айсбергу, а Ваня делал круги над самой водой, никак 
не мог поднять машину, чтоб сесть на айсберг. На паршивые двадцать метров 
поднять не мог! Все за борт выбросили, даже унты, куртки и шапки, а кончились 
силы у «Аннушки»; вот-вот нырнет. И тогда Андрей стал тихо продвигаться к двери.
 Серега следил за ним одним глазом, он угадал и, когда Андрей попытался рывком 
открыть дверь, схватил его, удержал. Ваня все-таки на святом духе поднял 
ераплан, посадил на айсберг, но Серега долго еще не мог прийти в себя.
Андрей явно хотел умереть! Он уже понимал, что болен неизлечимо, и хотел 
умереть – товарищей выручить и себя освободить. Потом мы долго спорили, 
ругались с Серегой – имеет ли человек право так поступить, не какой-нибудь 
человек вообще, а конкретно Андрей Гаранин. В жизни каждого человека может быть 
такой момент, когда цену этой жизни знает только он один, и чем продлевать 
постылое существование – лучше пожертвовать им для других.
Рановато ушел ты, Андрей… Окно палаты было распахнуто, от липовой аллеи тянуло 
медом, а в лесопарке гулял, веселился народ, и чей-то переворачивающий душу 
голос тревожно спрашивал. «Куда ж мы уходим, когда над землею бушует весна?» 
Год миновал, а я как сейчас вижу покрасневшие глаза Сереги и слышу голос 
Андрея: «Разнюнился… Можно подумать, что это ты умираешь, а не я». Как жил, так 
и ушел – с улыбкой. Я вздрогнул от чьего-то пристального взгляда: на меня 
смотрел Серега. Он подошел к занавеске, тщательно ее задернул и вернулся на 
место.
– Чуть не забыл, – спохватился Ваня. – Вашего медведя мы видели, километрах в 
десяти шастает. Разводья вокруг, нерпа вылезает загорать, прокормится. А может, 
посылочку сбросить?
– И записку, – подхватил док: – «Виновник строго наказан, возвращайся, любимый. 
Целую, твой Груздев».
– До сих пор неутешен, – подтвердил Серега. – Когда я второй раз не отпустил 
его с Филатовым на поиски, обвинил меня в черствости: «Может, он там голодный 
сидит!» Это меня и убедило окончательно: не хватало еще, чтоб медведь моим 
магнитологом пообедал!
Отвальная не получалась. Серега пошучивал, а держался на нервах: полночи 
проторчал на радиостанции – обговаривал замену Косте Томилину, другие полночи 
сочинял письмо Вере. Я сам зверею, когда надо развлекать общество, а в голове 
хмель от недосыпа. Я выбил из бутылки пробку и разлил всем по сто капель сухого.

– За тех, кто в дрейфе!
– За тех, кто в пути, – поправил Серега, уставясь куда-то поверх моей головы.
Я обернулся. К потолку была подвешена гайка: спутники, космические корабли в 
небе летают, а гайка на шпагате как была, так и осталась наиточнейшим «научным 
прибором». Сколько раз о том, что начинаются подвижки льда, первой 
предупреждала эта самая гайка! Висит себе, как мертвая, – раздевайся до трусов, 
спи спокойно, дорогой товарищ, но если оживает… Гайка раскачивалась!
Мы без суматохи оделись и вышли на воздух. «Бум! Бум!» Это лупил по рельсу 
дежурный. На набат в кают-компанию сбегался люд. Серега там уже распоряжался, а 
метрах в пятидесяти за радиостанцией дымилось свежее разводье. Мои гаврики, 
народ вышколенный, расчехляли моторы, полоса пока что была целехонькой, и 
Серега жестом указал на самолет: рви, мол, когти, братишка. Что верно, то верно,
 в воздухе я буду ему полезнее – изучу обстановку, дам запасные варианты. Минут 
сорок я облетал окрестности, нанес на карту ледовую обстановку и сбросил Сереге 
вымпел. А полоса-то наша – тю-тю, рожки да ножки от полосы остались, в самое 
время мы драпанули! Но подвижки кончились, первый удар Льдина выдержала на 
четверку, а сколько их еще будет – никто не знает и знать не может.



«НЕМНОГО СМАЗКИ»

Семенов взглянул на часы и отложил работу: пора идти в медпункт. Взглянул в 
окно, поморщился – тепло и сыро… Надел шерстяные носки, поверх натянул меховые 
унтята и сунул ноги в резиновые сапоги. Обувался он всегда не торопясь и 
тщательно, этому еще на Скалистом Мысу научил его Георгий Степаныч, первый 
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 60
 <<-