предвкушаемого восторга, готовились броситься друг другу в объятия, мгновенно 
переходили от бурного негодования к неистовой радости. А когда игра закончилась,
 на бедных «торсидоро» было жалко смотреть. В жизни не видел более 
разочарованных людей, – Ноль-ноль, – стонал Пауло Цезар, и его юное, прекрасное 
ли цо искажалось от муки. – Это уже вторая ничья подряд! Мы потеряли два очка. 
Два таких нужных, таких дорогих очка! Сайта Мария, что с нами будет? О Сайта 
Мария!
Впрочем, часа через два стало ясно, что жизнь продолжается, несмотря на ужасную 
и позорную ничью. Наши гости самозабвенно играли в волейбол, купались в 
бассейне и при помощи английского языка обучали желающих португальскому.
Запомнилось мне и посещение «Волны». В каюте ее капитана, Александра 
Александровича Вейнберга, моложавого и стройного, несмотря на солидный для 
моряка возраст, собралось все руководство нашей эскадры – капитаны, начальники 
экспедиций, первые помощники. Впервые я видел Олега Ананьевича столь лирично 
настроенным: он капитанил на «Волне» два года и знал по имени каждого члена 
экипажа. Корабль для капитана – второй дом (а может, первый?); сколько тысяч 
миль пройдено по морям, сколько штормов, швартовок, возвращений! Олег Ананьевич 
любил «Волну», как любил когда-то свои зверобойные суденышки, потом китобойца, 
а теперь «Академика Королева»: на каждом прожит кусок жизни. Поэтому капитаны 
всегда немножко грустят, когда посещают свои прежние корабли.
Гости и хозяева прекрасно знали друг друга, и встреча началась непринужденно, 
«без разминки». Главным объектом шуток. сразу же стал начальник экспедиции 
«Волны» Анатолий Андреевич Калашников. Гости озабоченно интересовались его 
здоровьем и аппетитом, осведомлялись, хватит ли у него сил довести плавание до 
конца и давно ли он не показывался доктору. Калашников, с его ростом под два 
метра и весом за сто килограммов, был самым могучим человеком в эскадре, даже 
наш Ткаченко рядом с ним казался щупловатым подростком. Кстати говоря, они 
дружат с детства. И Вадим Яковлевич ревниво следил за тем, чтобы на его 
беззащитного друга не слишком нападал коллега с «Прибоя» Евгений Николаевич 
Нелепое, известный своими остроумными розыгрышами. Об одном из них, самом 
забавном, я расскажу потом.
Понравились мне и капитан «Прибоя» Павел Григорьевич Кабанков, невысокий и 
энергичный крепыш, и старпом «Волны» Калинин, красавец атлет, наголо 
остриженный, но все равно привлекательный – обаяние цветущей молодости. Приятно 
было побывать в компании самых опытных и бывалых моряков нашей эскадры. Сколько 
я наслышался разных морских историй!
– Помнишь, как в лондонском порту судно подошло к причалу, а швартовщики 
запоздали?
– Ну?
– Тогда боцман крикнул полицейскому: «Эй, сэр, инглиш спик?» «Йес, йес, спик!» 
– обрадовался полицейский. «Так какого черта концы не принимаешь?» – заорал 
боцман по-русски.
– А как ты искупался на экваторе? – подмигнул другу Калашников.
– Он еще смеет ухмыляться! – возмутился Ткаченко. – Мы лежали в дрейфе, для 
развлечения спустили трап и с него били острогами макрель – в изобилии снабжали 
камбуз свежей рыбкой. Под вечер стало душно, я предложил Толе искупаться. 
«Давай», – согласился этот увалень и пошел в каюту надевать плавки. Я не стал 
его дожи даться, прыгнул с борта в море, искупался и поплыл к трапу… Нет трапа, 
кто-то убрал! И тут я впервые понял, как быстро судно дрейфу ет: плыву за ним – 
и никак не могу догнать. А Толи, как назло, все нет и нет. И орать боюсь – люди 
испугаются, и акулы мерещатся…

Устал, скоро, думаю, начну пузыри пускать, поднимаю голову – стоит у фальшборта 
Калашников и любуется на Мои конвульсии. Я ору: «Спускай трап!» – а он: «Как 
водичка?» – интересуется. Ну, потом я ему все объяснил подробно…
– На экваторе что, – припомнил Ковтанюк. – Как-то мы на «Витязе» проходили 
Марианскую впадину и не удержались от соблазна: окунулись. Приятно волновало 
сознание того, что под тобой одиннадцать с лишним километров воды.. . А в 
другой раз на том же «Витязе» я искупался самым оригинальным образом. На море 
был штиль, лег спать с открытым иллюминатором, а ночью ударила волна, и я 
проснулся, плавая по каюте.
– Кролем?
– Нет, – ответил Юрий Прокопьевич. – Каюта была небольшая, по ней лучше плавать 
брассом.
Одновременно решались и деловые вопросы – с завидной быстротой и полным 
доверием. У тебя не хватает приборов? Сколько нужно?
Присылай людей, дадим… Полтонны картошки? Нет проблем, бери…
Нужны два локаторщика на период сверки? Считай, что договорились.
И никаких бумаг никто не просил, и резолюций не писал, не брал расписок – 
моряки верят друг другу на слово. И я не помню, чтобы кто-нибудь из них подвел 
товарища, обманул доверие. В море и люди и отношения между ними становятся и 
проще и лучше. Так же, как моряки, поступают и полярники и летчики – словом, 
люди, у которых дело ценится неизмеримо выше слов…
Возвращались мы поздним вечером. К этому времени все суда отошли подальше от 
стоящего на якоре «Королева», чтобы избежать случайного столкновения, и мили 
четыре мы шли по морю в полной темноте. Где-то вдали мелькали огни кораблей, 
мерно тарахтел двигатель шлюпки, а я примостился в уголке и раздумывал, стоит 
ли уступить искушению. А бороться с ним, как вы сейчас согласитесь, было далеко 
не простым делом.
На «Волне» я выступал в столовой команды. Контингент слушателей был молодежный,