живущих в умеренных и тёплых широтах. Вообще я заметил, что южане восторгаются 
литературой о полярниках, а у полярников нарасхват книги, действие которых 
происходит в тропическую жару. Это противоречие – кажущееся: просто и те и 
другие восполняют игрой вообра– жения недостатки своего климата. Но разве это 
не здорово – пурга, белые мёд– веди, торосы, мужественные люди в собачьих шубах 
погоняют нарты, роют золото и прочее?
Таковы были аргументы, которые привели меня в кабинет начальника полярной 
авиации Героя Советского Союза М. И. Шевелева. Шестидесятилетний человек в 
генеральском мундире внимательно выслушал моё вступительное слово, в котором я 
высказал немало умных и благородных мыслей о целях своей командировки.
– Понятно, – проговорил Марк Иванович, и на его лице появилась улыбка, в 
которой для меня было чрезвычайно мало лестного. – Насколько я понял, вы 
думаете, что на Крайнем Севере немедленно окажетесь в шкуре героев Джека 
Лондона… Да-а… Как бы вы не разочаровались…
– Это почему же? – с вызовом спросил я.
– Сейчас скажу. Во-первых, вам не дадут влезть в эту шкуру обстоятельства, 
поскольку жители Севера предпочитают на дальние расстояния передвигаться… на 
самолётах, а не на собаках; во-вторых, нынешний Север неплохо обжит, а Джек 
Лондон начинается лишь в нескольких десятках километров от магистралей; 
в-третьих…
Марк Иванович тихим и спокойным голосом разбивал одну за другой мои иллюзии, 
оставляя лишь маленькую зацепку: работа в полярных условиях достаточно сложная, 
арктические морозы не ослабели, а на зимовках живут люди из той же плоти и 
крови, что и в тридцатых годах, когда со льдины спасали челюскинцев, а молодой 
ещё Шевелев вместе со своими знаменитыми коллегами высаживал папанинцев на 
Северном полюсе.
– Кстати, если хотите туда попасть – спешите, – закончил Шевелев. – Все, что 
нужно, на дрейфующие станции завезено, и полёты прекращаются до весны.
Этого ещё не хватало! Бегу на склад и получаю внушающие большое уважение вещи: 
меховые штаны, в которых я, быть может, и не рискнул явиться на приём к 
английской королеве (если бы она меня пригласила), но которые незаменимы на 
Севере; унты из собачьей шкуры, шубу на собачьем меху и меховые рукавицы. Все 
вместе это весит около тонны, но зато теперь я могу выдержать любой мороз. 
«Любой» – это в порядке самоуспокоения. Не люблю крайностей. Когда я плавал с 
рыбаками в океане, довелось испытать пятидесятиградусную жару. Я был тогда 
томный и разморённый, как турецкий султан после турецкой бани, только вместо 
отзывчивых одалисок возле меня стоял боцман и напоминал, что пора на подвахту – 
подносить рыбу. Ну, а что лучше, плюс или минус пятьдесят, скоро определит моя 
шкура.
Однако отступать некуда, и я погрузился в ИЛ-18, следующий рейсом Москва – 
Черский. Хотя этот рейс значительно менее популярен, чем Москва – Симферополь, 
все места были заняты. Это меня устраивало. Значит, сбор материала можно 
начинать уже в самолёте. Я непринуждённо прошёлся по салону, высматривая жертву,
 и встретился взглядом с молодым человеком в унтах и видавшем виды свитере 
грубой вязки. Мы пошли на сближение. Его звали Виктор. Некоторое время я 
сооружал вокруг него изгородь из наводящих вопросов, а потом не выдержал и 
грубо спросил:
– Белых медведей видели? Моржей, тюленей?
– Видел, чего там, – прямо ответил Виктор.
– Где? – заорал я, вытаскивая блокнот. Но записывать мне ничего не пришлось, 
Виктор видел медведей и моржей в кинотеатре «Новости дня», но мечтает увидеть 
их живьём: таково задание его редакции.
Мы вдвоём пошли по рядам и уже вместе набросились на пожилого полярника, 
дремавшего в своём кресле. Мы потребовали, чтобы он рассказал о своих 
приключениях. Полярник задумался.
– Припоминаю один случай, – наконец проговорил он, – как-то в Нигерии мне 
пришлось брать интервью у…
– Вы тоже корреспондент? – простонали мы.
– Разумеется, – удивлённо ответил он. Мы с Виктором решили не тратить больше 
времени на бесплодные расспросы и, подходя к очередному пассажиру, спрашивали:
– Из какой вы редакции?
– Но как вы узнали? – поражались попутчики. Мы с Виктором горько улыбались друг 
другу и отходили. Встревоженные корреспонденты шли вслед за нами и, 
разобравшись в ситуации, хором декламировали:
– Из какой вы редакции?
Очередной корреспондент вскакивал и представлялся. Вскоре обнаружилось, что в 
самолёт затесалась белая ворона: один пассажир с тупым упрямством утверждал, 
что он якобы не корреспондент. Все возмутились – настолько нелепым и надуманным 
выглядело это отрицание. Можете представить себе наше удивление, когда 
выяснилось, что этот самозванец и в самом деле не корреспондент! Он оказался 
редактором газеты и летел обмениваться опытом.
Таково первое удивительное происшествие, случившееся со мной по дороге на Север.
 Могут сказать, что в его изложении я частично отошёл от жизненной правды, но 
каждый может легко убедиться в искренности этого рассказа, опросив моих 
попутчиков (Их фамилии и адреса вы запросто найдёте в «Мосгорсправке» (В. С.).).




ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ