Дольше всего, просто нескончаемо долго, в море тянутся две вещи: качка и подход 
к причалу. Качка осталась позади и ждёт нас впереди, а к причалу мы ползём 
сейчас, причём так удручающе медленно, словно наш гордый красавец «Визе» 
получил инвалидность первой группы. И ползём за невзрачным, ободранным буксиром,
 капитан которого смотрит на нас сверху вниз, хотя его корыто болтается у 
«Визе» под ногами.
Огромный город, залитый декабрьским зноем, щетинится небоскрёбами. Монтевидео…
Сегодня мы будем шагать по асфальту Южно-Американского континента!
– Первым делом, конечно, выпью пивка, – мечтает один, – а потом в парк, 
вздремнуть на травке. На зелёненькой пахучей травке, понимаешь?
– А ты ничего, любознательный малый, – хвалит приятель, – вернёшься домой – 
много интересного про Монтевидео расскажешь. Как пиво дул, на траве храпел…
– Братва, у кого есть разговорник?
– А что тебе надо?
– Ну что-нибудь этакое, для дружбы и взаимопонимания. Вроде «бхай-бхай».
– Это пожалуйста, сколько хочешь. Вот, зубри: «Сеньор, а в Уругвае имеют 
представление о такой игре, как футбол?» Будешь другом на всю жизнь.
Рядом консультируют новичка:
– Как войдёшь в магазин, шаркай подошвой и вежливо, но с достоинством рявкай: 
«Привет мой вам, сеньоры! Как детишки, налоги? Меня зовут Вася». Сеньоры со 
всех ног бегут тебя обслуживать, а ты говоришь: «Пардон, не все сразу. Хау мач, 
или, по вашему, сколько стоит? Даю любую половину». Если намнут бока – требуй 
жалобную книгу.
Идёт швартовка. По причалу расхаживает толстый полицейский. Он важен, как 
премьер-министр. На его бедре болтается огромный кольт. Наши вопросы страж 
порядка игнорирует. В порядке психологического опыта спускаем ему на бечёвке 
пачку сигарет. Оглянувшись, полицейский подмигивает, ловким движением отцепляет 
пачку и кладёт в карман. Совершив грехопадение, он становится дружелюбнее.
Между тем на причал въезжает, дребезжа всеми частями, музейный рыдван, 
оглушительно чихает, выпуская чёрное облако, и из кабины, кряхтя, выползают два 
старика. Они приветливо машут нам руками и подходят к борту. Не успеваем мы 
обменяться догадками, как старики хором спрашивают:
– Земляки, селёдки нема?
И замирают ь безумной надежде. Им поясняют, что селёдка есть, но на камбузе и 
что это совсем не простое дело – разжалобить кока или начпрода.
– Ба-аночку селёдочки, хоть кусочек! – ноют старики.
Выясняется, что они живут в Уругвае больше шестидесяти лет и все эти годы 
изнывают по селёдке, потому что местные жители – мясоеды, которые и не 
подозревают о том, что на свете есть такое волшебное лакомство – селёдка. И как 
только в Монтевидео приходит русское судно, они бросают свои дела и бегут на 
причал – авось повезёт. В прошлом году кок одного транспорта, человек с большим 
сердцем по имени Степа, отвалил им по целой тихоокеанской селёдке, и если мы 
увидим Степу, то должны ему передать, что его имя с большим уважением 
вспоминается в Монтевидео. Конечно, банка или целая селёдка на каждого – это 
для нас слишком накладно, но если мы угостим их хотя бы парочкой ломтиков, то 
бог – он все видит! Он зачтёт этот благородный поступок.
Вечером кок долго выяснял, какой это негодяй вскрыл большую банку и вытащил из 
неё несколько селёдок…
Наконец все формальности были закончены, мы уселись в два больших автобуса и 
отправились на экскурсию по городу.
Цели туристов и устроителей экскурсий обычно диаметрально противоположны: 
первые хотят как можно больше увидеть, вторые – как можно быстрее закончить это 
канительное дело. Поэтому наши автобусы мчались по улицам как зайцы, за 
которыми гнались собаки. С гидом нам тоже не очень повезло: этот безупречно 
одетый и хорошо воспитанный юноша с ласковыми глазами молочного телёнка из 
всего великого и могучего русского языка усвоил несколько слов, привести 
которые, несмотря на их звучность и энергичность, я решительно не в состоянии. 
Пришлось объясняться на английском, каковым обе стороны владели одинаково 
уверенно, возмещая нехватку слов щёлканьем пальцев. Поэтому наш разговор 
удивительно напоминал треск кастаньет, а по окончании экскурсии гид не мог 
пошевелить кистью руки – у него распухли пальцы.
Монтевидео, город с более чем миллионным населением, производит впечатление 
неряхи. На улицах грязно; курильщики, отчаявшись найти урну, забрасывают 
тротуары окурками; скомканная бумага, конфетные обёртки и прочий мусор отданы 
на волю океанского ветра. Особенно удручает неряшливостью ведущая от порта в 
центр улица Колумба. Если бы великий мореплаватель мог знать, что его имя будет 
использовано с такой целью, он бы десять раз подумал, стоит ли открывать 
Америку.
На каждой стене – рекламы кока-колы и электробритв «Филипс», на каждом углу – 
американские, голландские, французские, западногерманские и так далее банки. 
Ошеломлённый турист может сделать вывод, что цель жизни уругвайца – выпить 
«коку», побриться и затеять финансовую спекуляцию. У подъездов деловых и 
правительственных зданий расхаживают вооружённые автоматами солдаты. В Уругвае 
неспокойно, грабят банки и воруют крупных правительственных чиновников. Одного 
министра украли за несколько дней до нашего прихода – в Южной Америке это стало 
для экстремистских групп правилом хорошего тона. Министров и послов здесь 
теперь охраняют наравне с сейфами и по тому же принципу: чем значительнее лицо 
(сумма) – тем больше охрана. Скажем, министр иностранных дел эквивалентен сейфу 
с тонной золота, а министр здравоохранения тянет от силы на килограмм серебра. 
Поэтому, если за первым неотступно следуют несколько автоматчиков, то для