– Колонка в трех шагах, – сообщил Жук, – и вокруг никого, все дрыхнут. Самое 
время запастись водой. Кто полезет?
– Я! – выкрикнули мы хором.
– Орлы! – похвалил Жук. – С такими не пропадёшь. Мой выбор падает на Леонида. 
Героическое имя. Царь Леонид под Фемистоклами задержал персов. Помните, 
сеньоры?
– Под Фермопилами, – смущённо поправил Гришка. – Фемистокл был правителем Афин.
– Безусловно, – согласился Жук, недовольно взглянув на Гришку. – Леонид – 
мушкетёр с наименьшими габаритами. А ну-ка!
Жук ловко обвязал серьёзного Леньку верёвкой, ещё раз выглянул и осторожно 
спустил Леньку на землю. Через минуту Ленька подал в окошко воду и был 
благополучно поднят наверх.
– Герой, – с уважением сказал Жук и похлопал Леньку по плечу.
– Подумаешь, чего там, – пробурчал Ленька. Мы отчаянно завидовали.
– А теперь спать, – приказал Жук. Утром завтракали морковкой.
– Вы плохо подготовились, сеньоры, – ворчал Жук. – Сахар нужно было брать. 
Сухари и консервы.
– А ты? – огрызнулся Федька, трудно переносивший голод. – Учить каждый может.
– Справедливо, – быстро согласился Жук. – Принимаю твой упрёк, Портос. Ну-ка, 
мускулы! Ого! Тебе, брат, боксом нужно заниматься.
– Он на силомере восемьдесят килограммов жмёт, – похвастался Ленька. – Больше 
физкультурника.
– Поголодать тоже полезно, – назидательно сказал Гришка. – Может, и в Испании 
придётся.
От морковки урчало в животе. Настроение упало. Жук внимательно на нас посмотрел.

– Давайте бороться, – предложил он. – А то закиснете.
Сначала против Жука вышли Гришка, Ленька и я, но мы были для него такими же 
противниками, как индейские пирОги против канонерки. Жук сложил из нас пирамиду 
и вежливо похлопал каждого пониже спины.
Потом с ним схватился Федька, один на один. Жук начал бороться с улыбкой, но 
потом посерьёзнел. Федька оказался крепким орешком. Уж мы-то знали его 
бульдожью хватку и ярость – вполне, впрочем, осмотрительную. Было даже 
мгновенье, когда Жук оказался внизу – правда, лишь одно мгновенье, потому что 
он извернулся, вскочил и ловким ударом ноги сбил Федьку на пол.
– Лет через пять, сеньор Портос, будешь чемпионом. – Жук потрепал Федьку за 
плечо. – Приглашаю в мою резиденцию.
Мы сели играть в «балду», а Жук и Федька уединились наверху. Игра шла плохо: мы 
завидовали Федьке, который был удостоен беседы один на один. Мы сознавали, что 
Федька заслужил эту честь, но и Гришка, которого все учителя называли в один 
голос самым развитым, тоже не был лыком шит.
Федька спустился надутый и важный, а на наши вопросы отвечал коротко:
– Так… о жизни говорили. Не ваше цыплячье дело, одним словом.
Было обидно. Жук захрапел.
– Велел в случае чего разбудить, – сообщил Федька. – Чтобы храп не услышали.
Мы не отвечали. Федька попыжился ещё немного, потом ему стало скучно, и он 
признался:
– Жук уговаривал меня с ним пойти. Он в Испанию не едет, у него дела. Мы 
замерли.
– Куда это – с ним? – холодно спросил Гришка. Федька замялся.
– А я не очень-то понял. На заработки, что ли. Говорил, с ребятами интересными 
познакомит, по морю будем плавать.
– И ты согласился? – набросились мы на Федьку.
– А ещё Портос, друг был… – с горечью сказал Ленька.
– Испанию на заработки променял, – жёстко сказал я. – А ещё говорил, что за 
дядей Васей пойдёт в огонь и воду!
– Без предателей обойдёмся! – звонко сказал Гришка.
– А ну-ка, повтори! – угрожающе предложил Федька.
– Предатель! – побледнев, повторил Гришка.
Бац! Гришка рухнул на пол. Мы с Ленькой бросились на Федьку, молотя его куда 
попало. Слабы мы были против Федьки.
– Ребята, не пачкайтесь, – Гришка поднялся, облизывая разбитую губу. – Полезли 
наверх.
– Ещё хочешь? – азартно воскликнул Федька. – И вам могу добавить!
Не отвечая, мы полезли наверх и улеглись. Федькина измена нас потрясла. Гришка 
взял пистолеты, Федькин рюкзачок и спустил все вниз.
– Давись своим имуществом, – с ненавистью сказал он.
– Один можешь взять себе, – буркнул Федька. – Раз я обещал.
– Обойдёмся, – бросил я.
– Сами добудем! – добавил Ленька. – Брать в руки противно.
На душе было омерзительно. Жук весело, с присвистом храпел. Федька сидел внизу, 
и его не хотелось видеть. Впервые в жизни мы столкнулись с настоящим 
предательством и поняли, что самый болезненный удар – в душу. Мы лежали и 
молчали. Потом Федька поднялся к нам.
– Гришка, прости, – жалко сказал он.
Гришка молча смотрел в потолок.
– Ну, ударь меня в зубы, – тем же тоном продолжал Федька. – Я с вами поеду, 
ребята. Я честно говорю. Прости, Гришка.
– Ты у всех прощения проси, – сказал Гришка. – Ты всех обманул.
– Простите, ребята…