ними возможностями, они тут же набрались до одури и были взяты, как сказано в 
протоколе, «за хоровым исполнением массовых песен».



5

Когда Алексей Игоревич попросил лопату у Коли Зинченко, молодого инструктора из 
«Альпиниста», тот двинул его коленкой под зад и напутствовал словами: «Топай, 
дед, к старухе на печку, не путайся под ногами!» Узнав, кого он облаял, Коля 
долго извинялся, но собой с тех пор чрезвычайно гордится: когда ему напоминают, 
как он дал академику «солдатского хлеба», Коля важно говорит: «Это у себя они 
академики, здесь академики мы!»



6

Узнав, что в управлении готовят приказ о разжаловании Хуссейна до простого 
спасателя, я по маминому совету надел на себя фрак Талейрана и предложил Мурату 
честную сделку: он бросает приказ в корзину, а я вычёркиваю из отчёта один 
пренеприятнейший абзац (см. примечание 12). Мурат подумал для виду две-три 
секунды, и мы ударили по рукам, весьма довольные друг другом и своей 
принципиальностью.



7

«Милый юноша» был заводилой у этой компании и одним из самых отпетых лихачей в 
нынешнем сезоне. Его несколько раз снимали с трассы инструкторы, у него 
отбирали лыжи спасатели, именно в погоне за ним Вася получил свой фонарь. 
Конечно, за показания Андрееву спасибо, но они ему недорого стоили, остальным 
его лихость обошлась куда дороже… Между прочим, я давно пришёл к выводу, что 
лихачи – товарищи так себе, на тройку с минусом: они слишком заняты 
самоутверждением, чтобы думать о других. Знать, что родной брат повредил ногу, 
не может быстро бегать, – и бросить его, рвануться спасать свою шкуру! Как он 
взглянет в глаза матери… И не говорите мне про стрессовое состояние – эту 
чепуху выдумали для облегчения совести: раз у тебя хватает ума спасать себя, 
должно хватить и на помощь другу. А нет – не суйся в горы, здесь слабакам 
делать нечего.



8

Я обещал, но не потому, что чувствовал угрызения совести – ничего подобного я 
не испытывал, – а потому, что Анатолий и его приятели оказались в общем 
хорошими ребятами. И на раскопках работали не за страх, а за совесть, потом 
много помогали нам и местным жителям – одним словом, слетела с ребят шелуха; 
а главное – Катюшу Анатолий любил, сделал ей предложение и, по его словам, 
надеялся со временем на взаимность; мы выпили за её светлую память.



9

Турист, о котором столь сочувственно говорит мама, был не кто иной, как Петухов.
 Вместо того чтобы взять лопату и работать, как другие добровольцы, он с важным 
видом расхаживал по конусу и донимал меня дурацкими советами, вроде: «А почему 
бы не взорвать лавину динамитом?» или «Поверьте моей интуиции и прикажите 
копать траншею не здесь, а там!» В конце концов я не выдержал и послал Петухова 
вместе с его интуицией, быть может, несколько дальше, чем следовало, но 
нисколько об этом не жалею.



10

На сей раз мамина логика несокрушима: причины, по которым я решил прекратить 
раскопки, она угадала со стопроцентной точностью. Юрий Станиславович не 
случайно любил цитировать Монти Отуотера: «…наиболее мучительное решение, 
которое должен быть способен принять руководитель спасательных работ, – это 
решение вернуться», то есть прекратить поиск. Конечно, это арифметика, но сто 
жизней дороже одной, тем более что в три часа ночи мы уже не сомневались: 
никакого чуда с Борисом Андреевым произойти не может.



11