|
- Я, принц? - с изумлением произнес метис.
- Ты, значит, сильно страдал, к тебе были, вероятно, безжалостны,
несчастное существо, если ты так безжалостен в своей ненависти и даже вид
такого счастья, как мое, тебя не обезоруживает?.. Право... слушая тебя
сейчас, я искренне тебя пожалел, когда увидел столь упорную и печальную
жажду зла...
- Повелитель... я не знаю...
И метис, заикаясь, не находил, что ответить.
- Скажи... какое зло я тебе сделал?
- Да никакого, господин... - отвечал метис.
- За что же ты меня так ненавидишь? Зачем так яростно стремишься
повредить мне?.. Не довольно разве было того коварного совета, какой ты
дал мне, - притвориться влюбленным в ту девушку... которая ушла... ей
стало стыдно исполнять навязанную постыдную роль?
- Ваша притворная любовь, однако, победила чью-то холодность... -
сказал Феринджи, отчасти возвращая себе, наконец, хладнокровие.
- Не говори этого, - прервал его кротко Джальма. - Если я теперь и
пользуюсь блаженством, дающим мне силу даже тебя жалеть, возвышающим мою
душу, то только потому, что мадемуазель де Кардовилль знает теперь, как
нежно и почтительно я всегда ее любил... Твоя же цель была навеки нас
разлучить... и ты чуть было не достиг ее.
- Принц... если вы это думаете обо мне... вы должны тогда смотреть на
меня, как на смертельного врага...
- Не бойся, говорю тебе... я не имею права тебя порицать... В безумии
отчаяния я тебя послушался, последовал твоим советам... я был твоим
сообщником... только признайся: видя, что я в твоей власти, убитый в
отчаянии... не жестоко ли было с твоей стороны давать мне столь пагубные
советы?
- Меня ввело в заблуждение излишнее усердие...
- Хорошо... А как же теперь?.. Опять те же злые советы! Ты не пожалел
моего счастья, как не жалел меня в несчастии... Сердечная радость, в
которую я погружен, внушила тебе только жажду заменить радость отчаянием?
- Я... повелитель...
- Да, ты... ты надеялся, что, если я последую твоим коварным внушениям,
я погибну, обесчещу себя навсегда в глазах мадемуазель де Кардовилль...
Послушай... Скажи, за что эта ожесточенная ненависть? Что я тебе сделал?
Скажи?..
- Принц... повелитель... вы дурно обо мне судите... и я...
- Слушай, я не хочу, чтобы ты был изменником и злым человеком, я хочу
тебя сделать добрым... На нашей родине очаровывают самых опасных змей,
приручают тигров: вот и я хочу тебя покорить добротой... Ведь ты
человек... у тебя есть разум, чтобы руководить собой, и сердце, чтобы
любить. Этот день подарил мне высшее счастье... и ты благословишь этот
день... Что могу я для тебя сделать? Чего ты хочешь? Золота? У тебя будет
золото... Хочешь ли ты больше чем золота? Хочешь иметь друга, нежная
дружба которого утешит тебя, заставит забыть о страданиях, ожесточивших
твое сердце, сделает тебя добрым? Я буду этим другом... да, я... несмотря
на все зло, какое ты мне причинил... Нет, именно за это самое зло я буду
самым верным твоим другом и буду счастлив, думая: "В тот день, когда ангел
сказал мне, что он меня любит, мое счастье было неизмеримо: утром я имел
жестокого врага, а вечером его ненависть сменилась дружбой..." Поверь мне,
Феринджи! Несчастье творит злых, счастье делает добрых: будь же
счастлив...
В эту минуту пробило два часа.
Принц вздрогнул. Наступило время ехать на свидание с Адриенной.
Прелестное лицо Джальмы, сделавшееся еще красивее под влиянием кроткого
чувства, с каким он обращался к метису, светилось счастьем. Подойдя к
Феринджи, он протянул ему руку движением, полным грации и
снисходительности, говоря:
- Твою руку...
Метис, лоб которого был покрыт холодным потом, а бледные черты
исказились, с минуту колебался. Затем, покоренный, зачарованный,
побежденный, он дрожа протянул руку принцу. Тот пожал ее и сказал по
обычаю их страны:
- Ты честно кладешь свою руку в руку честного друга... Эта рука всегда
для тебя открыта... Прощай, Феринджи... Я чувствую себя теперь более
достойным склониться перед ангелом!
Джальма вышел, чтобы ехать к Адриенне.
Несмотря на свою жестокость, на безжалостную злобу, которую Феринджи
питал ко всему человечеству, мрачный поклонник Бохвани, потрясенный
милосердными, благородными словами принца, с ужасом прошептал:
- Я дотронулся до его руки... Его особа для меня теперь священна...
Затем, после недолгого раздумья, он воскликнул:
- Но он не священен для того, кто будет... как мне сказали сегодня
ночью... ждать его у двери этого дома...
И с этими словами метис побежал в соседнюю комнату, окна которой
выходили на улицу. Он поднял штору и с тревогой сказал:
- Карета подъехала... человек приближается... Проклятие!.. Карета
тронулась, и я ничего больше не могу увидеть!
28. ОЖИДАНИЕ
По странному совпадению мыслей, Адриенна захотела, как и Джаль
|
|