всякий  индус,  он  много
курит; несколько пылинок  array-mow  усыпили  его,  и  теперь  он  спит  в
гостинице, где мы остановились, и будет спать, пока я  хочу...  Все  будет
зависеть от вас; если вы исполните мое требование, принц не  проснется  до
завтрашнего вечера и не будет на улице св.Франциска, иначе я  разбужу  его
сейчас же.
   С этими словами Феринджи вынул из кармана медаль Джальмы и, показав  ее
Родену, прибавил:
   - Видите, я снял медаль с шеи спящего принца... без  нее  он  не  будет
знать, куда направиться... Теперь я кончу тем же, с чего  начал:  брат,  я
пришел у вас потребовать многого!
   Роден давно уже изгрыз до крови свои ногти, что было у  него  признаком
сильного гнева и злобы. В это время звонок в  привратницкой  позвонил  три
раза через известный промежуток времени.
   Казалось, Роден не обратил внимания  на  этот  шум,  однако  в  змеиных
глазках блеснула искорка, пока Феринджи, со сложенными  на  груди  руками,
смотрел   на   него   с   выражением   торжествующего   и   презрительного
превосходства.
   Социус сидел молча, с опущенной головой, машинально грызя кончик  пера,
которое он взял с письменного стола. Казалось, он размышлял о том, что ему
сказал метис. Наконец, он бросил перо на стол и, с живостью обернувшись  к
Феринджи, произнес самым презрительным тоном:
   - Вы смеяться, что ли, вздумали, рассказывая ваши сказки?
   Изумленный метис отступил шага на два, несмотря на всю свою смелость.
   - Как же это, - продолжал Роден, - на что это похоже:  вы  являетесь  к
почтенным людям и начинаете хвастаться, как воруете чужие  письма,  душите
одного, отравляете другого! Да вы бредите! Я  нарочно  слушал  вас  молча,
желая знать,  до  чего  дойдет  ваша  дерзость...  Ведь  самый  презренный
преступник не решится хвастаться такими злодействами. Но  я  хочу  верить,
что все они существуют только в вашем воображении!..
   Роден проговорил все это с необычным для него оживлением. При  этом  он
вскочил  с  места  и  подошел  к   камину,   пока   Феринджи,   совершенно
растерявшийся от изумления, молча смотрел на него. Через  несколько  минут
метис, однако, оправился от смущения и мрачным тоном заметил:
   - Берегитесь, брат. Не заставляйте меня доказывать вам,  что  я  говорю
правду.
   - Да полноте! Надо действительно явиться с другого конца  Земли,  чтобы
вообразить, что французов так легко надуть. Вы хвастаетесь мудростью  змеи
и смелостью льва! Не знаю, как насчет львиной отваги... ну, а  уж  змеиную
мудрость я у вас начисто отрицаю. Как? У вас  есть  компрометирующее  меня
письмо (если и это не выдумка); принц Джальма  погружен  в  глубокий  сон,
весьма полезный для моих планов, вывести из которого можете его только вы;
по вашим словам, в вашей власти нанести ужасный удар по моим  замыслам,  и
вы не подумали, отважный лев, мудрый змий, что мне нужно  выиграть  только
двадцать четыре часа? Вы явились сюда из Индии; никто  вас  не  знает,  вы
считаете меня таким же негодяем, как и себя, так как зовете братом,  и  не
думаете о том, что вы целиком  в  моей  власти,  потому  что  улица  здесь
пустынна, а дом стоит в стороне... Неужели вам не пришло в голову,  что  я
могу моментально связать вас, с помощью трех или четырех людей, хотя вы  и
душитель? Поверьте, что  для  этого  мне  стоит  только  дернуть  за  этот
шнурок... - сказал Роден, взявшись за сонетку. - Не бойтесь, - прибавил он
с дьявольской улыбкой, увидев, что Феринджи вздрогнул от испуга, - разве я
стал бы предупреждать вас, если бы решился  действовать  таким  образом...
Подумайте-ка... Если бы я вас связал, забрал у вас бумаги Жозюе  и  медаль
Джальмы и засадил на сутки куда-нибудь в надежное место, как бы  вы  тогда
стали вредить мне? Ведь Джальма, погруженный в сон, из  которого  без  вас
его никто до завтрашнего вечера вывести не может, был бы  тогда  для  меня
совершенно безопасен?.. Видите, сударь, как мало значения я  придаю  вашим
пустым угрозам... как мало я им верю... потому что не  может  быть,  чтобы
принц Джальма был в вашей власти... и поэтому я отпускаю  вас  с  миром...
уходите, и в  другой  раз,  когда  вздумаете  кого  дурачить,  то  узнайте
сначала, с кем имеете дело.
   Феринджи был поражен. Действительно, все то, что он только что услышал,
было вполне осуществимо. Роден мог схватить его, завладеть письмом Жозюе и
медалью, сделать невозможным побуждение Джальмы - и вдруг  Роден  приказал
уйти ему, Феринджи, который считал себя таким опасным.
   Стараясь понять необъяснимое поведение социуса, Феринджи остановился на
предположении: несмотря на доказательства, Роден не верит, что  Джальма  в
его власти, и поэтому относится к его угрозам с  таким  презрением.  Роден
играл смелую и ловкую игру. Хотя он казался очень разгневанным  и  сердито
ворчал  сквозь  зубы,  он  с  жадной  тревогой  наблюдал   исподтишка   за
физиономией душителя. Тот был  почти  уверен,  что  угадал  тайные  мотивы
поведения Родена, и продолжил:
   - Я уйду... но еще одно слово... Вы думаете, я лгу?
   - Я в этом уверен... я и то потерял слишком много времени, слушая  ваши
сказки... Оставьте меня в покое... теперь уж очень поздно.
   - Подождите еще минутку; я вижу,  от  вас  нельзя  ничего  скрыв