страдаю!..
   - Я тоже страдаю!.. - ответил я, отталкивая Его с гневом и жестокостью.
-  Я  страдаю,  и  никто  не  хочет  мне   помочь.   Безжалостные   плодят
безжалостных! _Иди!.. Иди!.._
   Тогда, вздохнув с глубокой грустью, Он мне сказал:
   -  _И  ты  будешь  ходить  не  останавливаясь,  пока  не  придет   день
искупления: такова воля Господа Бога, сущего на небеси!_
   И с той минуты началось мое наказание...
   Слишком  поздно  прозрели  мои  глаза...  Слишком   поздно   познал   я
раскаяние... Слишком поздно познакомился я с милосердием... Слишком поздно
понял я те слова, которые должны быть законом для всего человечества:
   "_Любите друг друга_".
   Напрасно в течение столетий, стараясь заслужить прощение и черпая  силу
и красноречие в этих Божественных словах,  учил  жалости  и  любви  людей,
сердца которых  исполнены  гнева  и  зависти.  Напрасно  зажигал  в  душах
священный жар ненависти к насилию и несправедливости. День прощения еще не
настал!..
   И как первый  человек,  падение  которого  обрекало  его  потомство  на
несчастье  и  горе,  я,  простой   ремесленник,   обрек   своих   братьев,
ремесленников, на вечные страдания. Они  искупают  мое  преступление.  Они
одни  в  течение   восемнадцати   столетий   не   получили   освобождения.
Восемнадцать веков сильные мира сего говорят труженикам то, что  я  сказал
страдающему и молящему Христу: "_Иди!.. Иди!.._" И  этот  народ,  как  Он,
изнемогая от усталости, как Он,  неся  тяжелый  крест,  как  Он,  молит  с
горькой печалью:
   - О! сжальтесь!.. Дайте минуту отдыха... мы выбились из сил!..
   - _Иди!_
   - Но если мы умрем под тяжестью  непосильного  труда,  что  станется  с
детьми, со старыми матерями?
   - _Иди!.. Иди!.._
   И вот уже сотни лет и они, и я - мы идем, мы страдаем, и  не  раздается
милосердного голоса, который сказал бы нам: "_Довольно!_"
   Увы! таково наказание... Оно ужасно... Вдвойне ужасно...
   Я страдаю за все человечество при виде несчастного народа,  осужденного
на бессрочный неблагодарный и тяжелый труд. Я страдаю за свою  семью,  так
как, нищий-скиталец, я не могу прийти на  помощь  моим  близким,  потомкам
любимой сестры!
   Но когда страдание превышает силы... когда я предчувствую  для  близких
приближение какой-нибудь неведомой опасности, тогда  мысль  моя,  пролетая
миры,  ищет  женщину...  проклятую,  -  как  и  я...  дочь  царицы   (*5),
приговоренную, как и я, сын ремесленника, к тому же  наказанию:  она  тоже
должна идти... идти до дня искупления.
   Один раз в столетие, как две планеты в  своем  круговом  обращении,  мы
можем встречаться с этой женщиной...  в  течение  роковых  дней  Страстной
недели.
   И  после  этого  свидания,   исполненного   страшных   воспоминаний   и
безысходной горести, мы снова, как блуждающие светила вечности, продолжаем
наш беспредельный путь.
   И эта женщина, единственная, кроме меня,  свидетельница  конца  каждого
века, провожающая его словом: "Еще!!!" - эта женщина с одного  конца  мира
на другой отвечает мне...
   Она, единственная в мире, кто разделяет мою участь, пожелала  разделить
и единственную привязанность, утешающую меня в течение долгих веков... Она
так же полюбила потомков моей сестры... она так же  им  покровительствует.
Для них так же приходит она с востока на запад,  с  севера  на  юг...  она
идет... она приближается...
   Но, увы! ее, как меня, отталкивает невидимая  рука...  вихрь  уносит  и
ее... И...
   - _Иди!_
   - Дайте мне хотя бы выполнить свой долг! - так же говорит она.
   - _Иди!_
   - Один час... только час отдыха!
   - _Иди!_
   - Я оставляю тех, кого люблю, на краю гибели!
   - _Иди!.. Иди!!!_
   Пока предавшийся горестным думам вечный странник  поднимался  на  гору,
вечерний прохладный ветерок усиливался, крепчал и переходил в бурю, молния
начала прорезывать тучи... Долгое, протяжное завывание ветра и глухой  шум
указывали на приближение урагана.
   Вдруг человек, над которым тяготело проклятие, человек, который не  мог
больше ни плакать, ни смеяться... задрожал.
   Хотя ему недоступно было ощущение физической боли, он с живостью прижал
руку к сердцу, как будто почувствовал жестокий удар.
   - О! - воскликнул он, - я чувствую, что в этот момент  многие  из  моих
близких... потомки моей дорогой сестры... страдают и подвергаются  большим
опасностям: один в глубине Индии... другой в Америке... третьи здесь...  в
Германии...  Снова  началась   борьба...   снова   возбудились   низменные
страсти... О ты, внимающая моему призыву, отверженная и странствующая, как
я, Иродиада, помоги мне защитить их!.. Пусть моя мольба долетит до тебя  в
глубину Америки, где ты теперь  должна  находиться...  Только  бы  нам  не
опоздать!
   И тогда произошло нечто необыкновенное.
   Ночь наступила. Странник  хотел  повер