?
   - Возвращайся в погреб,  влезь  в  окно,  и  когда  старик  выбежит  из
комнаты...
   - Кто же заставит его выбежать?
   - Это уж не твое дело... выбежит...
   - А потом?
   - Ты говоришь, лампа у окна?
   - Да, на столе... рядом с мешком.
   - Только что старик уйдет, открой  окно,  столкни  лампу,  и  если  все
последующее будет исполнено  ловко  и  быстро...  считай  десять  флоринов
своими... Хорошо запомнил, что надо сделать?
   - Да, да!
   - Девчонки так перепугаются шума и темноты, что онемеют от страха.
   - Будьте спокойны... волк превращался в лису, превратится и в змею.
   - Но это не все.
   - Что же еще?
   - Крыша сарая невысока...  до  слухового  окна  добраться  легко...  ты
возвратишься не в дверь.
   - А в окно! Понимаю...
   - И без всякого шума.
   - Как змея вползу.
   И великан ушел.
   - Да... - сказал Морок после нескольких минут раздумья.  -  Средство  я
придумал верное? Колебаться не след? Я - только темное, слепое орудие... и
какова  цель  этих  приказов,  мне  неизвестно.  Однако,  ввиду   высокого
положения того лица, которое отдало этот приказ, несомненно, дело  связано
с  интересами  огромной  важности,  интересами,  -  продолжал   он   после
некоторого молчания, - которые касаются чего-то очень  большого...  самого
высокого в этом мире! Однако я не могу понять, каким  образом  могут  быть
причастны к этим интересам эти девчонки... почти нищие...  и  этот  жалкий
солдат... Но мне нет до них дела, - прибавил он смиренно.  -  Я  -  только
рука, которая должна исполнять... Дело головы  размышлять,  приказывать  и
отвечать за то, что она делает.
   Вскоре  Предсказатель  вышел  из  сарая,  захватив  красное  одеяло,  и
направился к маленькой конюшне Весельчака; ветхая дверь была  еле  заперта
на щеколду.
   При виде чужого Угрюм бросился на него, но его зубы встретили  железный
набедренник; несмотря на укусы собаки, Предсказатель  взял  Весельчака  за
повод и, закутав его голову одеялом, вывел из конюшни. Затем  он  заставил
лошадь войти в сарай, где помещался его зверинец и затворил дверь.



10. НЕОЖИДАННОСТЬ

   Окончив чтение дневника отца, сироты довольно долго сидели, погруженные
в немую, грустную думу, не сводя глаз с пожелтевших от времени листков.
   Дагобер также молчал и думал о своей семье, увидеть которую надеялся  в
скором времени.
   Затем, вынув из рук Бланш исписанные листки, солдат тщательно их сложил
и спрятал в карман, после чего прервал молчание, длившееся  уже  несколько
минут:
   - Ну, дети, приободритесь: видите, какой храбрый у вас отец!..  Думайте
теперь о том, как вы его обнимете при свидании да постарайтесь  не  забыть
имя того достойного юноши, которому вы будете обязаны этим.
   - Его зовут Джальма... Мы никогда его не забудем! - сказала Роза.
   - И  если  наш  ангел-хранитель  Габриель  вернется,  мы  попросим  его
оберегать Джальму так же, как и нас, - прибавила Бланш.
   - Ладно, дети... я знаю, когда речь идет о сердечных делах, вы  никогда
ничего не забудете... Но вернемся же к страннику, нашедшему  вашу  мать  в
Сибири. Он видел генерала в последний раз спустя месяц после тех  событий,
о которых вы сейчас прочитали, и накануне новых действий против  англичан.
Тогда-то ваш отец ему вручил эти бумаги и медаль.
   - Но для чего эта медаль, Дагобер?
   - И что значат те слова, которые на ней выгравированы? - спросила Роза,
вытаскивая из-за лифа медаль.
   - Гм... значит, вы должны быть 13 февраля 1832 года в Париже, на  улице
св.Франциска, в доме N_3.
   - Зачем же?
   - Вашу бедную матушку болезнь сразила так внезапно, что она  не  успела
ничего пояснить; я знаю только  одно:  что  эта  медаль  досталась  ей  от
родителей; она хранилась у них в семье как святыня больше сотни лет.
   - А как она очутилась у нашего отца?
   - Медаль хранилась у вашей матери в несессере; второпях  этот  несессер
попал вместе с вещами, генерала в карету, в которой его насильно увезли из
Варшавы. Переслать ее вашей матери генерал не мог, так как у него не  было
средств сообщения, да он даже не знал, где мы находимся.
   - Значит, эта медаль имеет громадное значение для нас?
   - Конечно... я целых 15 лет  не  видал  вашу  мать  в  таком  радостном
настроении, как в тот день, когда странник  вручил  ей  медаль...  "Теперь
участь моих детей обеспечена, - говорила она мне в  присутствии  странника
со слезами радости на глазах.  -  Я  буду  просить  у  губернатора  Сибири
разрешения у