непременно освободи ему место в
маленькой комнате! Убей его, он не сядет за другой стол! А уж привередлив!
А уж как трудно угодить ему сидром! Это  не  то  что  господин  Леон.  Тот
приходит когда в семь, а когда и в половине восьмого. Кушает  все  подряд,
не разбирая. Такой милый молодой человек! Голоса никогда не повысит.
   - Воспитанный человек и податной инспектор из бывших карабинеров - это,
я вам скажу, далеко не одно и то же.
   Пробило шесть часов. Вошел Бине.
   Синий сюртук висел на его  костлявом  туловище,  как  на  вешалке;  под
кожаной фуражкой с завязанными наверху наушниками и заломленным  козырьком
был виден облысевший лоб со вмятиной, образовавшейся  от  долгого  ношения
каски. Он носил черный суконный жилет, волосяной галстук, серые штаны и во
всякое время года ходил в старательно  начищенных  сапогах  с  одинаковыми
утолщениями  над  выпиравшими  большими  пальцами.  Ни  один  волосок   не
выбивался у него из-под  светлого  воротничка,  очерчивавшего  его  нижнюю
челюсть  и  окаймлявшего,  точно  зеленый  бордюр  клумбу,  его  вытянутое
бескровное лицо с маленькими глазками и крючковатым носом. Мастак в  любой
карточной игре, хороший охотник, он славился своим красивым почерком и  от
нечего делать любил вытачивать на собственном токарном станке  кольца  для
салфеток, которыми он с увлечением художника и эгоизмом  мещанина  завалил
весь дом.
   Он  направился  в  маленькую  комнату,  но  оттуда  надо  было   прежде
выпроводить трех мельников. И пока ему накрывали на  стол,  он  все  время
молча стоял у печки; потом, как обычно, затворил дверь и снял фуражку.
   - Однако особой любезностью он не отличается!  -  оставшись  наедине  с
хозяйкой, заметил фармацевт.
   - Он всегда такой, - подтвердила хозяйка. - На прошлой  неделе  заехали
ко мне два коммивояжера по суконной части, ну до  того  веселые  ребята  -
весь вечер балагурили, и я хохотала до слез, а он молчал, как рыба.
   - Да, - сказал фармацевт, -  он  лишен  воображения,  лишен  остроумия,
всего того, чем отличается человек из общества!
   - Говорят, однако, он со средствами, - заметила хозяйка.
   - Со средствами? - переспросил г-н Оме. - Кто, он?  Со  средствами?  Он
знает  средство  выколачивать  подати,  только  и  всего,  -   уже   более
хладнокровно добавил аптекарь и продолжал: - Ну, если  негоциант,  который
делает большие дела, юрист,  врач,  фармацевт  так  всегда  заняты  своими
мыслями, что в конце концов становятся чудаками и даже нелюдимами,  это  я
еще могу понять, это мы знаем и из истории! Но зато они все время о чем-то
думают. Со мной, например, сколько раз случалось: надо написать  этикетку,
ищу перо на столе, а оно у меня за ухом!
   Но тут г-жа Лефрансуа  пошла  поглядеть,  не  едет  ли  "Ласточка",  и,
подойдя к порогу, невольно вздрогнула. В кухню неожиданно вошел человек  в
черном. При последних лучах заката было видно, что у него красное  лицо  и
атлетическое телосложение.
   - Чем могу служить, ваше преподобие? - спросила хозяйка, беря с  камина
один из медных подсвечников, которые стояли там  целой  колоннадой.  -  Не
угодно ли чего-нибудь выпить? Рюмочку смородинной, стаканчик вина?
   Священник весьма вежливо отказался. Он забыл  в  Эрнемонском  монастыре
зонт и, попросив г-жу Лефрансуа доставить его вечером к нему на дом, пошел
служить вечерню.
   Когда стук его башмаков затих, фармацевт заметил, что  священник  ведет
себя  отвратительно.  Отказаться  пропустить  стаканчик  -   это   гнусное
лицемерие и больше ничего; все  попы  пьянствуют,  только  тайком,  и  все
мечтают восстановить десятину.
   Хозяйка вступилась за священника:
   - Да он с четырьмя такими, как вы, управится. В прошлом году он помогал
нашим ионвильским солому убирать, так по шесть охапок сразу поднимал - вот
какой здоровяк!
   - Браво! - воскликнул фармацевт. - Вот и  посылайте  своих  дочерей  на
исповедь к молодцам с таким темпераментом! Я  бы  на  месте  правительства
распорядился, чтобы всем попам раз в месяц  отворяли  кровь.  Да,  госпожа
Лефрансуа, каждый месяц - изрядную флеботомию в интересах нравственности и
общественного порядка!
   - Будет вам, господин Оме! Вы безбожник! У  вас  и  религии-то  никакой
нет!
   - Нет, у меня есть религия, своя особая религия, - возразил  фармацевт,
- я даже религиознее, чем они со всем их комедиантством и фиглярством. Как
раз наоборот, я чту бога! Верю в высшее существо, в творца,  в  кого-то  -
все равно, как его ни назвать, - кто послал нас сюда,  дабы  мы  исполнили
свой гражданский и семейный долг. Но я не считаю нужным ходить в  церковь,
целовать серебряные блюда и прикармливать ораву шутов, которые и так лучше
нас с вами питаются! Молиться богу можно и в лесу и в поле,  даже  просто,
по примеру древних, созерцая небесный свод. Мои бог  -  это  бог  Сократа,
Франклина, Вольтера и Беранже! Я за _Символ веры савойского викария_ (*25)
и за бессмертные принципы восемьдесят девятого года! Вот почему я  отрицаю
боженьку, который прогуливается с палочкой у себя в саду, размещает  своих
друзей во  чреве  китовом,  умирает,  испустив  крик,  и  на  третий  день
воскресает. Все эти нелепости в корне противоречат законам  физики,  а  из
этих законов, между прочим, явствует, что попы сами  погрязли  в  позорном
невежестве и хотят погрузить в его пучину народ.
   Тут  фармацевт,  поискав  глазами  публику,  смолк,  -  увлекшись,   он
вообразил, что произносит  речь  в  муниципальном  совете.  А  хозяйка  не
обращала на  него  никакого  вн