чего
страдать! Итак, вы обманываете меня, вы любите другого. Вот тайна, которую
хранили вы и я.
   - Кого же? - спросила она.
   - Смита.
   Она рукой закрыла мне рот и отвернулась. Я замолчал. Мы оба погрузились
в свои мысли и сидели с опущенными глазами.
   - Выслушайте меня, - сказала она наконец, сделав над собой усилие. -  Я
много выстрадала и призываю небо в свидетели, что  готова  отдать  за  вас
жизнь. До тех пор, пока у меня останется хоть слабая  искорка  надежды,  я
готова страдать и дальше, но, друг мой, рискуя снова возбудить ваш гнев, я
все же скажу вам, что я только женщина. Силы человеческие имеют предел.  Я
никогда не отвечу вам на этот вопрос. Все, что я могу  сделать  сейчас,  -
это в последний раз стать на колени и снова обратиться к вам с  мольбой  -
уедем!
   И она склонилась ко мне. Я встал.
   - Безумец, - сказал я с горечью, - тысячу раз  безумец  тот,  кто  хоть
однажды в жизни  хотел  добиться  правды  от  женщины!  Он  добьется  лишь
презрения, и что ж - он вполне заслужил его! Правда! Ее  знает  лишь  тот,
кто подкупает горничных или подслушивает у изголовья  возлюбленной,  когда
она говорит во сне. Ее знает  тот,  кто  сам  становится  женщиной  и  чья
низость приобщает его ко всем тайнам мрака. Но  мужчина,  который  открыто
спрашивает о правде, который  честно  протягивает  руку  за  этой  ужасной
милостыней, такой мужчина  никогда  не  добьется  ее!  "Его  остерегаются,
вместо ответа на его  вопросы  пожимают  плечами,  а  если  он  выйдет  из
терпения, женщина драпируется в  свою  добродетель  с  видом  оскорбленной
весталки и изрекает великие женские  истины,  как,  например:  "подозрение
убивает любовь" или "нельзя простить того, на  что  невозможно  ответить".
Ах, боже праведный, как я устал! Когда же кончится все это?
   - Когда вам будет угодно, - ответила она ледяным тоном. -  Я  не  менее
устала от этого, чем вы.
   - Сию минуту! Я покидаю вас навсегда, и  пусть  время  доказывает  вашу
правоту. Время! Время! О холодная подруга! Когда-нибудь  вы  вспомните  об
этом прощании. Время! А твоя красота, любовь, счастье, -  куда  уйдет  все
это? Неужели ты отпускаешь меня без сожаления? Ах да,  ведь  в  тот  день,
когда ревнивый любовник узнает, что он был несправедлив, в тот день, когда
он убедится в этом, он поймет, какое сердце он оскорбил, - не так  ли?  Он
заплачет от стыда, он потеряет радость и сон, он  будет  жить  лишь  одной
мыслью - мыслью, что мог быть счастлив в прошлом. Но возможно, что в  этот
самый день, увидев себя отмщенной, его гордая  возлюбленная  побледнеет  и
скажет себе: "Почему я не сделала этого  раньше!"  И  поверьте,  если  она
любила его, удовлетворенное самолюбие не сможет ее утешить.
   Я хотел говорить спокойно, но уже не владел  собой:  теперь  я  в  свою
очередь возбужденно ходил по комнате. Бывают  взгляды,  похожие  на  удары
шпагой, они  скрещиваются,  как  отточенные  клинки,  -  такими  взглядами
обменивались в эту минуту я и  Бригитта.  Я  смотрел  на  нее,  как  узник
смотрит на дверь своей темницы. Чтобы сломать печать, скреплявшую ее уста,
и заставить ее заговорить, я готов был отдать свою и ее жизнь.
   - Чего вы хотите? - спросила она. - Что я должна сказать вам?
   - То, что у вас на сердце. Неужели вы  настолько  жестоки,  что  можете
заставлять меня повторять это?
   - А вы, вы! - вскричала она. - Да вы во сто крат более жестоки, чем  я.
"Безумец тот, кто хочет узнать правду!" - говорите вы. Безумна та, которая
надеется, что ей поверят, - вот что могу сказать я. Вы хотите  узнать  мою
тайну, а моя тайна состоит в том, что я люблю вас. Да, я безумна! Вы ищете
соперника,  вы  обвиняете  эту  бледность,  причина  которой  в  вас,   вы
вопрошаете ее. Безумная, я хотела страдать молча, хотела посвятить вам всю
жизнь, хотела скрыть от вас мои слезы, - ведь вы выслеживаете  их,  словно
это улики преступления. Безумная, я хотела переплыть моря, покинуть с вами
Францию и вдали от всех, кто меня любил,  умереть  на  груди  у  человека,
который сомневается во мне. Безумная, я  думала,  что  правда  сквозит  во
взгляде, в тоне голоса, что ее можно угадать, что  она  внушает  уважение.
Ах, когда я думаю об этом, меня душат слезы! Если все это  так,  то  зачем
было толкать  меня  на  поступок,  который  должен  навсегда  лишить  меня
спокойствия? Я теряю голову, я не знаю, что со мной!
   Она склонилась ко мне, рыдая.
   - Безумная! Безумная! - повторяла она раздирающим душу голосом.
   - Что же это? - продолжала она. - До каких пор вы будете  упорствовать?
Что могу я сказать в ответ на эти вновь и вновь рождающиеся, вновь и вновь
меняющиеся подозрения? Я должна оправдаться - говорите вы. В чем?  В  том,
что я готова ехать, любить, умереть, в том, что я полна отчаяния. А если я
притворяюсь веселой, то  эта  веселость  тоже  неприятна  вам.  Уезжая,  я
жертвую вам всем, а вы - вы не проедете и  одного  лье,  как  уже  начнете
оглядываться назад. Везде, всегда, что бы я  ни  сделала,  меня  встречают
оскорбления и гнев! Ах, дорогой мой, какой смертельный холод,  какая  мука
наполняет сердце, когда видишь, что самое простое, самое  искреннее  слово
вызывает у вас подозрение и насмешку! Этим вы лишаете  себя  единственного
счастья, какое есть в мире: счастья любить беззаветно. Вы убьете в любящих
вас сердцах все возвышенные и тонкие чувства,  вы  дойдете  до  того,  что
будете верить лишь в самые низменные побуждения. От любви у вас  останется
лишь то, что видимо, что осязаемо. Вы молоды, Октав, перед вами еще долгая
жизнь,  у  вас  будут  др