к какому-нибудь владетельному князю. Потому-то многие полагали,
что род Сигоньяков угас, и забвение, вырастающее над мертвецами
быстрее, чем трава,  стирало  память  об  этой  семье,  некогда
влиятельной  и  богатой,  и  мало  кто знал, что существует еще
отпрыск захиревшего рода.
     Уже   несколько   минут   Вельзевул   проявлял    признаки
беспокойства,  он  поднимал  голову,  водил  носом,  словно чуя
опасность, он тянулся  к  окну,  упираясь  лапками  о  раму,  и
пытался    взглядом    проникнуть   в   густую   темень   ночи,
исполосованную стремительными потоками ливня;  его  наморщенный
нос  ходил  ходуном. Протяжное рычание Миро, нарушившее тишину,
подкрепило тревожную мимику кота, - положительно в окрестностях
замка, всегда столь спокойных, творилось нечто необычное.  Миро
продолжал  лаять  со  всей  доступной  при  хронической хрипоте
силой. Барон, не желая быть захваченным  врасплох,  поднялся  и
застегнул только что расстегнутый камзол.
     - Что  это вздумалось Миро поднять такой шум? Обычно-то он
с самого заката храпит у себя в конуре,  как  пес  семи  спящих
отроков.  Может  статься,  волк  пробрался к ограде? - произнес
молодой человек, снимая со стены  шпагу  с  массивной  железной
чашкой  и  затягивая  до  последнего  отверстия поясной ремень,
который был сделан по мерке старого барона и мог дважды  обвить
стан его сына.
     Три  сильных  удара  с  правильными  промежутками сотрясли
входную дверь и стоном отозвались в пустынных покоях.
     Кто мог в такой поздний час нарушить одиночество  замка  и
тишину  ночи? Какой незадачливый путник задумал постучать в эту
дверь, давно уже  не  открывавшуюся  навстречу  посетителю,  не
из-за  недостатка  гостеприимства, а за отсутствием гостей? Кто
искал приюта в этой харчевне голода, в этой  цитадели  великого
поста, в этом убежище скудости и нищеты?

     II. ПОВОЗКА ФЕСПИДА

     Сигоньяк  спустился  с лестницы, рукой защищая пламя лампы
от порывов  ветра,  грозившего  загасить  ее.  Отблеск  огонька
пронизывал его исхудалые пальцы, делая их прозрачно-розовыми, и
хотя  на  дворе была ночь и следом за ним не солнце вставало, а
плелся черный кот, все же он с полным правом мог присвоить себе
тот эпитет, которым старик Гомер наградил богиню Аврору.
     Сняв тяжелый болт и приоткрыв подвижную створку двери,  он
очутился  лицом  к  лицу  с  каким-то  незнакомцем. Когда барон
поднял лампу к самому его носу, из темноты  выступила  довольно
странная  физиономия:  на  свету  и  дожде  голый череп отливал
желтоватым масленым глянцем.  Седая  каемка  волос  прилипла  к
вискам;  нос, украшенный угрями и рдевший пурпуром виноградного
сока, произрастал в виде  луковицы  между  двумя  разномастными
глазками,   прикрытыми   густейшими   и  неестественно  черными
бровями; дряблые щеки были усеяны багровыми пятнами и пронизаны
красными  прожилками;  толстогубый  рот  пьяницы  и  сатира   и
подбородок  с  бородавкой,  из  которой  во все стороны торчала
жесткая щетина, дополняли облик,  достойный  быть  изваянным  в
виде  маски  чудовища  под  карнизом  Нового моста. Своего рода
добродушное лукавство  смягчало  эти  мало  привлекательные  на
первый  взгляд  черты.  Кроме  того,  сощуренные  щелки  глаз и
растянутые  до  ушей  углы  губ  пытались  изобразить  любезную
улыбку.  Эта  физиономия  шута, как на блюде поданная на брыжах
сомнительной белизны, венчала тощую фигуру в  черном  балахоне,
которая   изогнулась  дугой,  отвешивая  преувеличенно  учтивый
поклон.
     Покончив с приветствиями, забавный посетитель  предупредил
вопрос,  готовый сорваться с уст барона; несколько напыщенным и
высокопарным тоном он произнес:
     - Благоволите извинить меня, государь мой, за  то,  что  я
позволил  себе  постучаться  в  двери вашего замка, несмотря на
столь  поздний  час  и  не  послав  вперед  пажа  или  карлика,
трубящего  в рог. Но необходимость не знает законов и вынуждает
самых светских  людей  совершать  величайшие  проступки  против
вежливости.
     - Что     вам    надобно?    -    сухо    прервал    барон
разглагольствования старого чудака.
     - Пристанище для меня и  для  моих  собратьев,  принцев  и
принцесс,    Леандров   и   Изабелл,   лекарей   и   капитанов,
путешествующих  из  города  в  город  на   колеснице   Феспида,
колеснице,  влекомой  волами  по  античному  образцу,  ныне  же
завязшей в грязи близ вашего замка.
     - Если я верно вас понял, вы - странствующие комедианты  и
сейчас сбились с пути?
     - Трудно  яснее  истолковать  смысл  моих слов, вы попалив
самую точку, -  ответил  актер.  -  Надеюсь,  ваша  милость  не