полоска, которая завтра посинеет, послезавтра позеленеет, затем
пожелтеет,  пока,  наконец,  не  побледнеет   до   естественной
окраски,  и полоска эта дьявольски напоминает росчерк палкой на
телячьей коже или, если тебе приятнее, - на пергаменте.
     - Несомненно,   это   какая-нибудь   усопшая    красавица,
плененная  мною  при  жизни, поцеловала меня сонного, - ответил
Леандр, вспыхнув  до  кончиков  ушей.  -А  всем  известно,  что
поцелуи  мертвецов оставляют кровоподтеки, которым изумляешься,
проснувшись.
     - Таинственная мертвая красавица появилась очень кстати, -
заметил Скапен, - а то я поклялся бы, что это  крепкий  поцелуй
свежесрубленной лозы.
     - Ах  вы,  негодный  насмешник!  -  воскликнул  Леандр.  -
Никакая скромность  не  выдержит  вашего  зубоскальства.  Я  из
целомудрия  ссылаюсь  на  покойниц  в том, что с большим правом
следует отнести на счет  живых.  Хоть  вы  и  выставляете  себя
неучем  и невеждой, вам наверняка случалось слышать о тех милых
знаках страсти, синяках, царапинах,  укусах,  памятках  игривых
забав, которыми имеют обыкновение предаваться пылкие любовники.
     - "Memorem   dente  notam"1,  -  вставил  Педант,  радуясь
возможности процитировать Горация.
     - Объяснение, на мой взгляд, основательное  и  к  тому  же
подкрепленное  авторитетной ссылкой, - признал Скапен. - Однако
же полоска столь длинна,  что  у  ночной  красотки,  живой  или
мертвой,  должен  быть  во  рту  тот  единственный зуб, который
Форкиады ссужали друг другу.
     Взбешенный Леандр хотел броситься на Скапена и как следует
проучить его, но боль в побитых боках и в исполосованной, как у
зебры, спине была так сильна, что он снова сел, отложив  мщение
до  лучших  времен.  Тиран  и Педант, которым такого рода ссоры
служили неизменным развлечением, постарались примирить  врагов.
Скапен обещал воздерживаться наперед от нескромных намеков.
     - Отныне  я  изыму  из  своих  речей  всякое  упоминание о
дереве, будь то  дубовая  кровать,  дубинка,  палка,  пальмовая
ветвь и даже ветвистые рога.
     Во   время   этой  потешной  перебранки  фургон  неуклонно
продолжал свой путь и вскоре добрался до  перекрестка.  Посреди
травянистого пригорка возвышалось распятие, грубо вытесанное из
растрескавшегося  на  солнце и дожде дерева, причем одна из рук
Христа,  оторвавшись  от  тела,  зловеще  болталась  на  ржавом
гвозде, указуя на скрещение четырех дорог.
     Группа  из двух человек и трех мулов расположилась у этого
скрещения, очевидно, кого-то поджидая. Один  из  мулов,  словно
соскучась  неподвижностью,  потряхивал украшенной разноцветными
помпонами и кистями головой и позвякивал серебряными бубенцами.
Хотя вышитые кожаные шоры мешали ему смотреть вправо  и  влево,
он  почуял  приближение  повозки;  длинные  уши его запрядали с
тревожным любопытством, а  между  оттопыренных  губ  обнажились
зубы.
     - Коренной  шевелит  ушами  и  показывает десны, - заметил
один из поджидавших, - значит повозка уже недалеко.
     В  самом  деле,  фургон   с   комедиантами   подъезжал   к
перекрестку.  Зербина, сидевшая впереди, бросила быстрый взгляд
на группу, чье присутствие здесь, по-видимому, не удивило ее.
     - По чести, роскошная упряжка! - воскликнул Тиран. - А эти
великолепные  испанские  мулы,   конечно,   могут   делать   по
пятнадцать-двадцать миль в день. С такими мы скоро добрались бы
до Парижа. Но какого черта они тут дожидаются? Должно быть, это
подстава для путешествующего вельможи.
     - Нет,  -  возразила  Дуэнья,  - седло выстлано попонами и
подушками, как будто для женщины.
     - Значит, тут готовится похищение,  -  заключил  Тиран,  -
кстати,  у  обоих  конюхов  в серых ливреях весьма таинственный
вид.
      - Вы,  может  быть,  правы,  -   подхватила   Зербина   с
загадочной усмешкой.
     - Неужто эта дама находится среди нас? - заметил Скапен. -
Один из  конюхов  направляется сюда, как будто желая вступить в
переговоры, прежде чем прибегнуть к насилию.
     - О! В этом не будет нужды, - возразила  Серафина,  бросив
на  Субретку  презрительный  взгляд,  который  та  выдержала  с
невозмутимой беззастенчивостью. - Некоторые  покладистые  особы
сами бросаются в объятия похитителей.
     - Не   всякий,  кто  хочет,  бывает  похищен,  -  отрезала
Субретка. - Желать мало, надо привлекать.
     Беседу прервал стремянный; сделав кучеру знак остановиться
и обнажив голову, он спросил, здесь  ли  находится  мадемуазель
Зербина.
     Зербина  проворно  и  ловко,  как ящерица, высунула темную
головку из-под парусины, сама ответила на вопрос и вслед за тем